2

ЮНЫЙ- О нптурплист¹Z

Научно-популярный журнал ЦК ВЛКСМ и Центрального Совета Всесоюзной пионерской организации имени В. И. Ленина Журнал основан в 1928 году

А Ветеран ответил Стрижу и всей стране:

— К сожалению, Бахмутов не запомнил адреса и фамилии родных командира. Они остались в документах. И пропали. Может быть, навсегда. А может быть, и нет. И вот два фотоснимка, на которых жена командира и сын.

На весь экран увеличились довоенные, немного смешные снимки: женщина в профиль с локонами, которых она, должно быть, никогда не делала, а только однажды, чтобы остаться такой на снимке; и та же женщина в зимнем пальто с муфтою и с малышом на коленях.

— Я обращаюсь к вам, телезрители, с просьбой: тот, кто знал жену командира, пусть сообщит нам о ней. А может быть, живы и сейчас смотрят эту передачу, и узнают себя на старых снимках жена командира и уже взрослый сын — откликнитесь, товарищи! — И Ветеран прямо посмотрел на Стрижа.

Едва кончилась передача. Стриж вскочил. Надо помочь Ветерану; надо разыскать родных командира, чтобы вернуть Родине имя отважного бойца, — так искренне воспринял Стриж эту просьбу и так готов был сейчас же действовать, куда-то звонить, искать! Звонить он мог только однокласснику Вальке Ершову, но Валька Ершов уехал на каникулы на Каму, и тогда ничего не остается, как выскочить из дому, пробарабанить каблуками по лестнице и пойти по Москве. Москва всегда помогала Стрижу думать и находить, шум улиц освежал, как душ, и самые главные решения приходили Стрижу на московских улицах вечером, в движении, в снегопаде огней.

Но хорошо знали Стрижа дома, и потому сразу уложили в постель, а он и не собирался спать, лежал с открытыми глазами, чувствуя, что вот скоро начнется бой, что вот уже начинается... Он не только взахлеб вбирал в себя военные книги и песни, и фильмы, а и сам сочинял, очень часто представляя мысленно, как наш десант высаживается ночью во вражеский тыл, как с нарастающим криком «ур-ра-а!» кидаются в атаку наши бойцы, как гудит наш самолет, а бомбу не бросает, потому что бомбить надо наверняка.

Теперь же перед Стрижом ползли фашистские танки, и гусеницы их вдруг разлетались под взрывами гранат, и Стриж

все хотел увидеть лицо командира, поднявшего солдат на танки, да не мог увидеть, потому что командир все время был впереди. А того, как упал командир, Стриж уже не видел, это произошло где-то во сне, но под утро опять залязгали танки, и Стриж проснулся от взрыва.

Проснулся, вспомнил о просьбе Ветерана и приказал себе собираться. Он много знал про войну. Знал и про то, что ни одна война не обходилась без мальчишек, а если теперь Ветеран обратился с просьбой ко всей стране — то и он, Стриж, должен идти на поиски, как в разведку. Вставай, Стриж, говорил он себе, не медли. Стриж, шагай скорее, Стриж!

Москву Стриж знал «на пятерку», и сразу разыскал адресное бюро, и среди адресов дюжины Бахмутовых выбрал один, и знал, что не ошибся, и опять помчался к станции метро. Эскалатор стекал вниз медленно, и Стриж перескакивал со ступеньки на ступеньку, со ступеньки на ступеньку, чтобы скорее оказаться в проветренном вагоне, с гудением мчавшемся под Москвой.

Дверь одной из квартир старого флигеля, каких еще немало в Москве, открыл пожилой, плотный, весь какой-то мягкий и приветливый, как доктор Айболит, человек. Стриж сначала подумал, что это не тот Бахмутов, что не мог этот доктор Айболит воевать, но ведь война гремела давно — да, да, война гремела очень давно.

— Вы обращались к Ветерану, на телевидение! — выдохнул Стриж запасенные слова.

— Да, обращался, — оживился Бахмутов, отходя назад и короткими ручками приглашая его пройти. — Что-нибудь слышно о командире! Живы его родные! Ты, наверное, от Ветерана, я не ошибаюсь, мальчик! Проходи, садись на это кресло — не удивляйся, оно старое, довоенное, но я все довоенные вещи храню — и рассказывай, рассказывай побыстрее, мальчик!

— Нет, я не от Ветерана, я сам, — беспокойно ответил Стриж, но не потому, что ему передалось волнение старого воина, а потому, что было у него свое, утреннее беспокойство, — а может быть, это все-таки общая тревога Ветерана, старого воина и его. Стрижа. — Пока ничего не слышно про командира. Но я думаю, что вы можете помочь писателю — один вы, Бах-