Юный Натуралист 1979-05, страница 47

47

Скотина не заслужила такого. Правда ведь, Васька, а?

И, вынув из кармана кусок сахара, протянул его лошади.

— Так ты, друг, тово... — тихо говорил Иван уже по дороге. — Старайся! Тяни изо всех сил, а то и в самом деле... Злой этот Гаврюшин! Пошли, Васька! А насчет меня можешь не сомневаться...

Услышав знакомое слово «пошли», Васька уперся ногами в землю, напружинился и, дрожа всем телом, сдвинул вагонетки с места, где они остановились для отдыха.

Весь этот день, как и всегда, перевозили шпалы, а в одну из минут Иван, чего не делал никогда раньше, распряг Ваську во время остановки и дал ему постоять без упряжи.

Доставив к пристани последнюю партию шпал, они вернулись к заводу, и Иван отпустил Ваську.

Сойдя с полотна узкоколейки, Васька остановился, поглядел на Ивана карими большими глазами, пожевал пухлыми и мягкими, с длинными белыми щетинками губами, будто желая что-то сказать, затем повернулся и, понурив голову, медленно ушел в сторону конюшни.

«Неужто понял?» — думал Иван, рассеянно складывая упряжь, собираясь отнести ее в отведенную для хранения будку.

...Когда Иван вошел в конюшню, Васька стоял у своей кормушки и, передвигая из стороны в сторону огромными своими челюстями, медленно, оберегая зубы, разжевывал овес. Иван подошел к Ваське, ласково потрепал его по животу, потом, переместив руку к подгривку, провел по холке.

Васька радостно заржал.

— Не понимаешь ты, чего я добился... — сказал Иван. — А уж было то, что... Не

приведи такого еще когда-нибудь... Едва тебя...

Будто понимая слова Ивана, Васька заржал снова.

— Не-ет, не представляешь ты всего этого...

Как всегда, утром Васька ожидал звона рельса и вскоре услышал знакомый звук. Помотав шеей, затекшей от долгого бездействия, он подошел к воротам, приподнял мордой щеколду, толкнул одну из створок и вышел.

На полянке, где стояла конюшня, было тихо. Только что взошедшее солнце освещало яркими лучами верхушки сосен и елей, и они от этой яркости золотились.

Васька постоял, поглцдел на лес, на небо, на видные вдали гольцы, вздохнул полной грудью, набирая свежего утреннего воздуха, и направился к шпалозаводу.

Он шел медленно, прислушиваясь к людскому говору на дороге, радуясь ему и представляя встречу с широколицым веселым человеком у ворот.

Однако этот человек, хотя он тоже увидел Ваську, уже не подошел к воротам, не открыл их.

Васька постоял у ворот, ожидая, когда человек все же подойдет к ним и откроет их, потом потыкался о них мордой и, ничего не добившись, тихо побрел назад...

Войдя внутрь конюшни, он лег на пол.

А через несколько дней, встретив утром на погрузке шпал Гаврюшина, Иван угрюмо сказал ему:

— Добился ты все-таки своего, Гаврюшин. Отрешил Ваську от работы, а сегодня ночью он помер...

И Иван медленно и почтительно снял кепку.

Г. Лемещук