Юный Натуралист 1979-05, страница 44

44

ДАЛИ МЕДУ!

Горный поселок Крутенький, где я жил тогда, весь обращен к солнцу, и его окна зимой и летом, особенно по утрам, горели, как лампы в тысячи ватт. Превосходил он другие селения и богатством родников, урожаями орехов, плодов, ягод. А сколько было цветов! Начиная от ранневесеннего кизила и кончая осенними кисточками лиан— цветы, цветы, цветы. И где бы ни работал житель Крутенького, обязательно был и пчеловодом-любителем. Не занимался этим разве только последний лентяй.

Заимел и я пчел. Немного, правда, всего три семьи и в ульях-лежаках. Но меда брал достаточно.

И вот уже в третью весну моего увлечения пчелами случилась любопытная история.

Медоносов в округе было пока очень мало: природа едва пробуждалась. И я по примеру более опытных пасечников поставил в ульи так называемую «побудительную подкормку» — рамки с распечатанным медом из спецзапаса, — чтобы создать иллюзию взятка и тем активизировать наращивание молоди.

Пчелы оживились, начали переносить мед куда им надо. И я спокойно ушел на работу.

Перед сумерками, возвратившись домой, я прилег в комнате отдохнуть и вскоре услышал: р-ррык, р-ррык... — кто-то что-то настойчиво грыз. Осмотрел через окно дворик — ничего подозрительного. И только улегся, опять начало рыкать. Что там все-таки за работяга появился? На этот раз присмотрелся к ульям, стоявшим напротив другого окна в палисаднике. И увидел... Серая крыса почти прогрызла подгнивший угол одного из лежаков. Надо же иметь такое нахальство! Первым желанием было припугнуть ее хорошенько, а под ульем, на случай если она вернется, насторожить капканчик. Но любопытство одержало верх: позволят или нет пчелы похозяйничать ей в своей кладовой? Смотрел и смотрел, как она, опершись задними лапками о выступ дна и свесив длинный хвост, торопливо расширяла лаз.

И вдруг там появился белогрудый, продолговатый и очень шустрый зверек. Кто же это? Ласка? Да, она, гроза мелкой живности. Подпрыгнув, она куснула крысу за спину, та упала на землю, и началась жестокая схватка. Мелькали тела, слышались возня и писк. И в финале крысе пришлось спасаться бегством: бросилась под дом с прокушенной шеей.

За дело принялась новая лакомка. Трудилась она над щелью минут пять, не больше, и скрылась в улье. Как к ней отнесутся пчелы? Конечно же, дадут жару.

Утром, когда растеплило, я нашел подходящий кусок доски, взял инструменты, гвозди и пошел к испорченному лежаку. Пчелы суетились у летка, тревожно звенели. Еще, наверное, не прошло возбуждение от вчерашнего набега.

После зимовки эта семья пока оставалась на треть без рамок. Гнездо было отделено от пустоты решетчатой перегородкой-диафрагмой, перед которой стояла еще не полностью освобожденная от меда подставная рамка. Осмотрел ее: снизу здорово подъедена. Добралась, выходит, проныра.

А что же это? Перед лазом почти в половину правой стенки лежало что-то округлое и почти заклеенное прополисом. Неужели?.. Конечно, ласка. Нос — у щели, а вдоль бока — полоска бурой шерсти, еще не зашпаклеванная, и вроде немного двигалась — живая, стало быть!

Подрезал стамеской клей — зашевелилась. Взял ее, теплую, вялую, пустил в молодую травку. Медленно поползла на растопыренных коротышках к балочке, где журчал ручей.

— Вот так дали меду!.. Но ничего, теперь выдюжишь. Зато наперед будешь знать, как брать чужое без спросу, — сказал я ей вслед.

Увлеченная приятной добычей, ласка, очевидно, не сразу придала значение укусам