Юный Натуралист 1979-07, страница 45
47 — Как это нет? У них выход из дома, можно сказать, через ванную. Зверь страшно чистоплотный. За бобрами Виктор Петрович стал наблюдать еще в молодости, когда они только появились в этих местах. Это было в году пятидесятом. Откуда-то с Селигера пришла пара бобров и поселилась на высоком берегу Тудовки. Сегодня в заказнике 20 поселений, более двухсот бобров. Через день-два егерь пешком обходит бобровые поселения. Своих бобров он знает едва ли не по имени. В заказнике живут не только бобры. Тут и лоси, и кабаны, и куницы, и рыси, и волки, и даже один медведь. Хотелось Ленскому показать мне бобра. Вечерело. Мы подошли к густым зарослям ивняка, заглянули под берег. Вода после вчерашнего ливня все прибывала. Виктор Петрович вздохнул и сказал: «Нет, ничего мы сегодня не увидим. Приезжайте-ка лучше, когда вода спадет. У меня лодчонка есть. Поплывем вечером, и покажу». В ту же секунду сзади нас раздался такой оглушительный всплеск, будто в воду с берега упал очень грузный человек, а затем по воде со всего размаху шлепнули тяжелым и широким веслом. Мы разом обернулись, а я даже вскрикнул: «Бобр?!» Но бобра уже не было. По мутной воде расходились волны, а в глубине ее клубилась желтая песчаная муть. Мы посмеялись над моей невезучестью и пошли в деревню. На другой день утро выдалось солнечное, жаркое. Вода за ночь спала, и там, где вчера, переходя ручей, нам пришлось разуваться, сегодня мы прошли в сапогах. Шли мы к Слатне — речке, впадающей в Тудовку, которую недавно облюбовало семейство бобров. И в этот день мы натолкнулись на пробитую коровой нору. Пробита она была прямо над кладовой. Около нее мы сделали привал. Егерь запустил в нору руку и вытащил целый пучок обглоданных до белизны ивовых прутьев. «Вот видите, как они их обрезают, — стал показывать он мне торцы прутьев. — Как по стандарту». Я осмотрел прут. Он был будто топором обрублен наискосок с той и другой стороны, я даже засомневался: «Не заготовленная ли школьником ветка для овец попала каким-то образом в нору?» Но и второй, и третий, и четвертый прут был обрезан точно так же. А на пятом кое-где была оставлена зеленая кора. Прутик был тоненький, как хлебная палочка, и на нем явственно виднелись следы остреньких клычков. — Бобренок ел, — улыбнулся егерь. — Видишь, спугнули его, он и не доел... Дивной показалась мне эта недоеденная бобренком палочка. Я положил ее в портфель и привез домой. И чем дольше она у меня хранится, тем дороже становится. Возьму ее в руки, посмотрю на следы боб-ренковых резцов, мне и просторней в мире сделается, и вспомню, что где-то далеко, на реке Тудовке, живет бобренок, который ел вот эту вкусную палочку, да не доел, корова помешала. Вспомню и подумаю: «Жив ли он? Цела ли у него крыша над головой?..» М. Петров |
