Юный Натуралист 1980-01, страница 4

2

Вдруг он остановился и закричал: «Гляньте, гляньте. Что это!»

На дорог* показалась невиданная машина. Она чудно тарахтела и пускала дым из тонкой железной трубы.

Я замер. Такую машину я видел ■первые.

«Да это ж наш батька трактор привел!» — заулыбалась мать.

«Трактор! — переспросил я. — Что-то непохож. Я другой • книжке видел».

Подъехал отец, слез с машины. Лицо у него было раскрасневшееся, с темными пятнами — видать, от дыма — и очень радостное.

«Все, хлопцы, баста, — сказал он. — Ведите Ерошку в конюшню. Теперь будем землю на »том «звере» пахать со всеми ■месте. — И горделиво заметил: — Я в колхоз вступил, и вы теперь у меня тоже члены колхоза, всех записал».

Так в свои одиннадцать годков я стал колхозником, а наша станица Старотито-ровская колхозом «Знамя Ильича».

В километрах двухстах от нашей станицы находится город Ростов-на-Дону. Там, на заводе «Ростсельмаш», выпускали зерновые комбайны. Это сейчас предприятие делает самоходные мощные «Нивы» со сложными приборами и автоматикой, а тогда завод выпускал прицепные комбайны. Такой агрегат получил мой отец ■ 1936 году, и мы с братом на уборке хлебов ходили у него в помощниках. Отец за рулем трактора, брат за косилкой доглядывает, а я по команде отца включаю и выключаю зерновой барабан. Так и работали, пока за три года до войны нам с братом не дали по личному трактору. Стали сеять и убирать колхозные хлеба самостоятельно, но отец был для нас всегда примером. Он знал и чувствовал землю не хуже любого агронома. Потрогает пальцами стебель, разомнет в руках колосок и всегда точно определит, когда нужно начинать уборку и какой урожай будет. А как он работал на тракторе, как бережно, словно любимую лошадь, его лелеял!

Было и другое лето. Хлеба стояли густые, тучные. Я со своими ровесниками — комбайнерами Мишей Шумкиным и Жорой Владимирцем — молотил зерно нового урожая. Нам помогали женщины из соседней станицы. Вдруг я заметил, что по тропке меж колосьев бежит босоногий мальчишка и что-то кричит, голос тревожный. Остановился, заглушил комбайн, сумел разобрать слова.

— Мама, война! Мама, война! — кричал мальчик.

У женщин побелели лица.

— Не может быть! — сказала одна из них и заплакала.

Так я запомнил первый день войны.