Юный Натуралист 1980-07, страница 19

17

растворялись в предутреннем тумане жаворонки. Взлетая, они издавали характерный журчащий звук.

Стало светлее. Надо мной появились крикливые чайки. Тут были и аккуратные миниатюрные малые чайки, и симпатичные озерные — с темно-коричневой головой и красным клювом, и огромные серебристые чайки, или, как их еще называют, хохотуньи — за истерический хохот, издаваемый в брачную пору. Через несколько минут к ним присоединились не менее крикливые крачки: речные и чайконосые. Некоторые птицы проявляли любопытство, залетали спереди и по мере приближения ко мне поворачивали голову, скосив то один, то другой глаз. Вскоре впереди тускло блеснула полоса воды, обрамленная молодым тростником, рогозом и осокой. Степное озеро...

Оно встретило меня птичьим многоголосьем. Над тростниками во все стороны проносились утки. Одиночные селезни, пары — впереди уточка, а за ней один-два кавалера, — стайки собирающихся линять селезней чирков, крякв, серых уток. К линьке приготовились и серые гуси. Стаи их по нескольку десятков голов с утра до вчера жировали на мелководных степных разливах, набирая вес для столь ответственного и болезненно протекающего периода в жизни птиц — ежегодной смены оперения. Но это произойдет не ранее июня, а пока птицы, издали завидев меня, с гортанными криками взмывали в воздух и, построившись углом, летели к середине озера. На мелководье были видны и пары гусей, выгуливающие своих пока еще крошечных пушистых птенцов.

Глядя на гусят, я вспомнил забавный случай. Во время одной экскурсии по берегу Аккошкара за мной увязался егерский пес — молодой спаниель Дружок. Вырвавшись на простор, он обезумел от радости. Его черная шубка мелькала далеко впереди, длинные уши болтались, как тряпки. Завидев на мелководье серых гусей — двух взрослых птиц и пять пушистых еще маленьких гусят — он с разбегу бросился за ними. Гуси поспешили в заросли молодого тростника, до которых было не более пятидесяти метров. Азарфо лая, поднимая каскады брызг, Дружок уже почти настиг их, но у самого тростника стало глубже, и собака потеряла преимущество в скорости. «Дружок, Дружок!» — я почти охрип от крика, но пес не слушался. Вдруг один гусь (это был крупный самец) поднялся в воздух и, сделав небольшой круг, спикировал на собаку и ударил ее крылом по голове. Не ожидая такого поворота

3 «Юный натуралист» № 7

дела, Дружок отчаянно завизжал н повернул обратно. Лапы его не доставали дна, над водой торчала лишь голова. Гусак, возмущенно гогоча, плыл рядом и бил обезумевшую от ужаса и боли собаку то одним, то другим крылом. Я не на шутку испугался за Дружка, ведь он мог так и утонуть. Пес доплыл до мелкого места и рванулся ко мне. С торжествующим гоготом гусак поплыл к тростникам, куда гусыня уже увела выводок. Мокрый, побитый Дружок уже не отходил от меня.

Брызнули первые лучи солнца, стало совсем светло. Под ногами захрустели сочные прибрежные солянки. Легкий ветерок с озера дохнул в лицо прохладой и взъерошил синий плес. Над головой раздалось пронзительное «чии-би, чии-би» чибиса. Обычно же крик его передают как вопросительное «чьи вы, чьи вы?». Впереди, метрах в ста от берега, темнел небольшой низкий островок. Там было гнездо чибиса, и теперь он пикировал на непрошеного гостя. От островка ко мне с криками летели и другие кулики, но этот чибис был первым.

Чибис — кулик, хотя и выглядит довольно своеобразно: относительно короткие ноги, короткий клюв, широкие веерообразные крылья и задорный хохолок на голове. Во время брачных игр самцы поднимаются в воздух и кувыркаются, издавая крыльями характерный звук, похожий на жужжание. Игры проходят и на земле. Самец готовит аккуратные круглые ямки — ложные или игровые гнезда. Сначала он энергично роет лапками землю, затем утрамбовывает образовавшуюся лунку грудью, поворачиваясь во все стороны. Появляется самка, осматривает готовые ямки и садится в одну из них, как бы проверяя ее на удобство. Самец же при этом выходит из себя. Стоя рядом, хватает клювом мелкие веточки и стебельки и бросает их через спину к самке. Впоследствии одна из этих ямок, выбранная самкой, становится настоящим гнездом. В него она откладывает четыре крупных пестро окрашенных яйца. Через трн недели насиживания, в котором участвуют оба родителя, вылупляются симпатичные желтовато-бурые пуховички.

Подняв голенища болотных сапог, я побрел к острову, увязая по щиколотку в илистом дне. Аккошкар — неглубокое озеро, максимальная глубина его редко превышает полтора метра. По мере приближения к птичьей колонии усиливался гвалт, и вот уже все обитатели острова поднялись на крылья. На небольшой площади, около двух гектаров, поселилось не менее 160 пар тринадцати видов