Юный Натуралист 1980-10, страница 25

23

То, что лежало передо мной на столе, камнем не назвать. Это была зримая тайна. Тайна земли, природы — ее чудо. Чудо, видимое и осязаемое. Но чем больше ты рассматриваешь его, тем более становится оно фантастичней и прекрасней. Представьте себе спокойный осенний омут, из холодных глубин которого неведомой силой таинства выбился на поверхность и застыл над ней теплый пламень. Не обычный, а граненый, окрашенный бледно-желтым светом луны.

— Это берилл. Нежный камень. — Старик опередил мои расспросы о происхождении минерала.— А народился он в пегматитовых жилах из паров бериллия.

Признаться, я никак не ожидал получить в этом доме подобную информацию. Примерно такой разговор вели мои недавние попутчики геологи. Значит, внук Данилы-мастера тоже геолог, и я спросил, какой он окончил университет. Губы его тронула улыбка.

— Университетов не кончал. В те-то годы и понятий таких не было. Жизнь у меня богатая, вот что, седьмой десяток досчитываю. А образован вполне, чтобы книги читать да бумагу исписывать. Так по Ферсману науку геологию и смекал. Его, Александра Евгеньевича, дважды удалось встречать. Первый раз в двенадцатом году. К деду приезжал в Колташи. Самого-то по тому разу не запомнил, а вот фуражку его — да. С кокардой блестящей была фуражка и очень мне нравилась. А второй раз на Южном Урале в Ильменских горах. Там я горным десятником работал, титан-ильме-нит разведывал. Александр Евгеньевич консультировал.

Так начался наш разговор, который продолжался три дня. Пожалуй, это была не обоюдная беседа, а воспоминания удивительно интересного и увлеченного человека, посвятившего себя вечному поиску и странствиям.

Поиск. В масштабах прожитой жизни это десятки тысяч кубометров вынутых пород, вгрызание в граниты, перебор старинных отвалов, откачка воды в затопленных копях, тяжелая работа лопатой и кайлом. Странствия. Это бесчисленные версты переходов, переездов, перелетов, вечное движение по степям, сквозь таежные завалы, по морям, рекам и ручьям, через хребты и перевалы, болота и снега. Это испытания духа и сил стихиями и лишениями.

Вот так. Сначала один, потом в отрядах и партиях геологов, потом с женой, потом с детьми. Во имя чего? Победы. И она приходила! Вскрывались пегматитовые жи лы, богатые самоцветами, открывались месторождения угля и руд, обнаруживались россыпи драгоценных металлов. Вот тогда, в те минуты, часы, дни, отмеченные душевным ликованием, Иван Зверев забывал о

Мозаичная столешница. Яшма, лазурит. Автор М. Сорокина.

тернистом пути, который пройден, молодел, рюкзак его легчал, и он вновь становился на свою тропу, однажды выбранную...

Я «прошел» по его тропе. Теперь надо вспомнить, с чего она начиналась.

Шустрым мальчонкой рос Ваня, среди сверстников своих бойчей казался. Бойкость свою все больше на беготню истрачивал. К камню интереса не проявлял, они кругом понатыканы. И в избе их давно полным-полно, отец пилами пилил да ножами острыми резал, а у дедушки не только изба — все подворье завалено.

Но время и мальца' меняет. Повзрослел, стал к камешкам, которые поярче, приглядываться. А чего ж, к тринадцатому годку голове в самый раз светлеть да разумением каким обзаводиться. Дед этот момент подкараулил. Стал внучка приваживать к красоте камня, отличия одного камешка от другого разъяснять. Как-то на Талицу за никелинами отправился и его прихватил. Дальше — больше. И загорелся Ваня, что тебе самоцвет в погожий день, настоящим увлечением. Еще тройка лет прошла. Иван от деда не отставал, в тайгу хаживали вместе. Кое в чем сам разбирался. Мог найти по своим приметам «миленку» — полевой шпат, «уголь» — черный турмалин. А однажды посчастливилось принести домой «тяжеловес», так горщики называют топаз. Руки у него к тому времени загрубели — заступ мозолям сродни. Но нес он самоцвет в ладонях бережно и прохладу чудо-камня даже через мозоли ощущал. Шел в деревню напрямик, через завалы, по галечной скользкой осыпи, а когда останавливался на чуток, в камень смотрелся. Казалось ему, что в его голубени глаза отражались.

Пока еще небогатый «урожай» самоцветов снимал Иван со старых отвалов, роясь в породе, несколько сотен лет назад отваленной безвестными добытчиками да-