Юный Натуралист 1982-04, страница 47

отец покупал, уже не помню. Но двух-трех как сейчас вижу. Черный, с будто лакированным оперением, изогнутым клювом и острыми шпорами был просто обаятелен. Гордый осанкой и с крупными глазами, он обладал особенностью выступать не быстро, но уверенно. Загляденье, а не петух. Жаль, не знаю, как зовется его порода.

Он ревностно опекал наших кур и приглядывался к Петьке. Тот также не лез в драку с бухты-барахты. Но одна из соседских кур не осталась равнодушной к стати черного кавалера, и... все немедленно началось.

Петька, бормоча угрозы, бросился в сторону новичка. А тот, раза в три больше весом рыжего забияки, поднял голову, удивленно взглянул и спокойно ждет. Моментально кто был дома выскочили во двор. А там уже кипит схватка. Петька взвихрился и кинулся шпорами вперед. Черный ему навстречу. Петька не ожидал такой силы удара и отскочил. Ну а дальше рыжий все норовил вскочить на спину врагу. Он вертелся, скакал, кричал, вспархивал, передохнуть прятался под крыло Черному, весь взъерошился, гребешок исклеван. Казалось, все — готов забияка. Ан нет, загонял он крупного петуха до седьмого пота, и тот, усталый, допустил промах. Петька взгромоздился ему на спину, уцепился когтями и давай долбить.

Отец кинулся спасать Черного, но поздно. Куры снова осиротели.

Отец рассердился изрядно и в который уж раз сказал, что победа все равно останется за его петухом. И он вскоре принес чисто белого бойца величиной с индейку. Толстые и длинные ноги, гребень караваем, клюв и шпоры ого-го какие — ну, в общем, если такой просто наступит на Петьку ногой, то ему сразу крышка.

Опять разгорелась ревность у петухов, и началась новая драка.

Петька понял сразу: нельзя допустить прямого удара клювом в голову, нужно взять измором. Минут пятнадцать шел бой. Петька часто имитировал бегство, заставляя тяжелого бойца догонять. Правда, временами он взлетал и наскакивал, но после непременно отдыхал под спасительным и могучим крылом противника. Хитер и отважен, бестия!

Сам получил-таки здорово, но погоня и Белого доконала.

На безутешного отца жалко было смотреть. Ну а Бесчастный потирал руки и от имени Петьки грозился и впредь кончать дела победой.

Рыжий, едва живой, взлетел на забор, захлопал поредевшими крыльями и запел песню торжества. И было в нем что-то такое, что вызывало и жалость и восхищение одновременно.

После этой баталии отец больше не покупал петухов, а кур отдал под начало Петьки. В нашем дворе наступили наконец мир и успокоение.

А отец больше не позволял в его присутствии биться петухам. Мало того, он нашел какие-то особенные слова, чтобы и соседей отговорить от жестокого увлечения. А сам еще с ббльшим рвением принялся лечить больных зверей и птиц. И мы, дети, с удовольствием ему помогали вынянчивать разных бедолаг.

В. ВОРОНИН