Юный Натуралист 1982-08, страница 48

все громче и оголтелей. Совсем непохожа на отравившуюся и больную. Наоборот, мухомор ей вроде бы сил добавил, на здоровье пошел!

Может быть, так и есть: ведь даже страшный змеиный яд в малых дозах действует как лекарство. Да и не встречал я еще сороки, которой бы жизнь надоела. Не той эта птица породы, чтоб самой травиться. Она скорее всем другим жизнь отравит. Я уж давно из леса вышел, а она — слышите? — все орет. И неизвестно, когда успокоится. Такой даже мухомор на пользу.

ЧУДО-ЗВЕРЬ

Иду я по лесу, а навстречу ребята. Увидели мой рюкзак раздутый, спрашивают:

— Грибов нет, ягоды не поспели, чего вы насобирали?

Прищуриваюсь загадочно:

— Зверя,— отвечаю,— поймал! Вы такого в глаза не видели!

Ребята переглядываются, не веряг.

— Мы,— говорят,— всех зверей знаем наперечет.

— Так угадайте! — дразню ребят.

— И угадаем! Только какую-нибудь примету скажите, хоть самую маленькую.

— Пожалуйста! — говорю.— Не жалко. Ухо у зверя... медвежье.

Задумались. У какого зверя медвежье ухо? У медведя, понятно. Но не медведя же я в рюкзак посадил! Медведь не поместится. Да и попробуй посади-ка его в рюкзак.

— А глаз у зверя... вороний! — подсказываю.— А лапы... гусиные.

Тут все рассмеялись и загалдели. Решили, что я их разыгрываю. А я еще поддаю:

— Не нравится вам гусиные, приставьте лапки кошачьи. И лисий хвост.

Обиделись, отвернулись. Молчат.

— Н^ так как? — спрашиваю.— Сами угадаете или сказать?

— Сдаемся! — выдохнули ребята.

Не спеша снимаю рюкзак, развязываю завязки и вытряхиваю... охапку лесной травы! А в траве и вороний глаз, и медвежье ухо, гусиные и кошачьи лапки, и лисий хвост, и львиный зев. И другие травы: мышехвостник, лягушечник, жабник...

Показываю каждое растение и рассказываю: это от насморка, это от кашля. Это от синяков и царапин. Это красивое, это ядовитое, это душистое. Это от комаров и мошек. А это чтобы живот не болел, а это чтобы голова была свежая.

Вот какой «зверь» в рюкзаке. Слышали о таком? Слышать не слышали, но теперь представили. Распластался этот чудо-зверь по лесу в шкуре своей зеленой, притаился: слушает медвежьим ухом, смотрит вороньим глазом, помахивает лисьим хвостом, шевелит кошачьими лапками. Лежит загадочный зверь и помалкивает. Ждет, когда его разгадают.

47

ВЕЛИКАН

Иду я по лесу, ничего худого не замышляю, а все от меня шарахаются! Чуть караул не кричат. Кто даже молча орет. В лесу наше ухо многих звуков не слышит. Не приспособлено. Наше ухо хорошо слышит только то, что надо нам. А что не надо, что не опасно — в одно ухо входит, а в другое выходит. А кому\ры сами опасны, для тех ухо наше и вовсе глухо. И вот во все горло орет вокруг разная мелюзга на своем писклявом ультразвуке — караул, помогите, спасите! — а мы знай ломимся напролом. Не вставлять же специально для такой мелюзги слуховую трубку в ухо. Еще чего!

А ведь для многих в лесу мы уже тем страшны, что не слышим их, да ведь и по сравнению с ними мы великаны сказочные! Ты только ногу занес, чтобы шагнуть, а над кем-то нависла твоя подметка, как грозовая туча. Ну-ка представь себе рубчатую подметку размером с тучу и что вот-вот она обрушится на тебя — заорешь небось на полную мощность, даже если и голоса нет. На ультразвуке взвоешь! Мы в лесу по живому шагаем, проносимся как циклон, как тайфун.

Если снизу на нас смотреть — мы что скала до неба! И вдруг эта скала обрушивается и с ревом и гиканьем начинает кататься. Ты-то просто радуешься, в траве валяешься, ногами дрыгаешь и хохочешь, а под тобой все живое в лепешку, все изломано, исковеркано, все в труху. Ураган, буря, шторм. Стихийное бедствие!

А руки твои, а рот, а глаза!

Птенчик притих, прижался, ты к нему от души добрые руки протянул, ты хочешь ему помочь. А у него от страха глаза закатываются! Сидел себе спокойно на кочке, а с неба вдруг гигантские щупальца протянулись со скрюченными когтями! И голос гремит, похожий на гром. И глазищи очкастые, блистающие как молнии. И разверстая красная пасть, а в ней зубов, как яиц в лукошке. Не хочешь, глаза закатишь...

И вот иду я по лесу, ничего худого не замышляю, а все пугаются, все шарахаются. И даже гибнут.

Что ж теперь, и в лес из-за этого не ходить? Уж и шагу шагнуть нельзя? Или под ноги сквозь лупу смотреть? Или рот прикрывать повязкой, чтоб ненароком мошку не проглотить? Что еще прикажете делать?

А ничего! И в лес ходи, и валяйся в траве-мураве. Загорай, купайся, наблюдай птенцов, собирай ягоды и грибы. Одно только помни. Помни, что ты великан. Огромный сказочный великан.

А раз ты огромный, не забывай о маленьких, Раз сказочный, изволь-ка быть добрым. Добрым сказочным великаном, на которого в сказках всегда надеются лилипутики. Только-то и

всего...