Юный Натуралист 1982-08, страница 45
44 СВИСТУНЫ Иду я по лесу и слышу: свистит кто-то в два пальца! А темень, глухая ночь, добрые люди давно по домам спят... Выхожу на обочину лесного болота — на болоте свистят. Двое. Слаженно так, как кнутом по очереди щелкают: твуть, твуть! И четко — раз в секунду. До пяти досчитал — пять «твуть» услышал, до десяти — десять. Хоть секундомер проверяй по свистунам-разбойникам! Но не разбойники это, а пастушки. Не те, конечно, что стадо пасут, а боло.тные пастушки, птицы такие. Свистят хлестко и озорно, а в деревне их все зовут пастушками. Разохотились погонышки-пастушки! Наперебой без отдыха на ^ва счета — твуть да гвуть! Это только принято говорить, что, мол, в одно ухо входит, а в другое выходит. Если бы — застревает! До рассвета эти два погоныша все уши мне просвистели. Слушал я их ровно два часа. Это 120 минут, или 7200 секунд. Го есть на двоих 14 400 свистов! А они еще и до моего прихода свистели и, можег, не один час. Не переставая. И не охрипли, и не осипли, и голоса не сорвали. И не надоело! А я-то внука ругаю, что он много свистит. Куда ему до этих свистунов-разбойников! Вот ведь сколько можно свистеть, если весна! Или детство... РУШИНА Иду я по лесу, и вдруг сушина! В детстве любили мы, мальчишки, такие сушины валить. Как сейчас помню, стояла тогда вот тут на опушке огромная сухая осина, казалось, до неба! Раскачать такую да- грохнуть — землетрясение произойдет! Загорелся я, нажал, помню, плечом — и сушина дрогнула! Теперь, если с умом раскачать да вовремя поднажать, и любо-дорого! Но из дупла осины выпорхнул дятел! И такой поднял крик, что и без переводчика ясно — в дупле у него птенцы. И один уже высунулся и стрекочет: красные перышки на макушке дыбом — сердится или боится. Ладно, думаю, живите пока. А как улетите, так и грохну сушину в полное свое удовольствие. Через неделю пришел — тихо. Дятел не кричит, дятлята не стрекочут. Выросли и улетели, наверное. Можно сушину валить. Нажал, а сам на всякий случай на дупло поглядываю. Дупло раз — и исчезло! Только что чернела дырочка — и вот нет ее. Присмотрелся — из дупла высунулась серенькая летяга! Заткнула собой дупло, серую-то на сером не видно. Как же сушину валить, если такой диковинный зверек поселился — летучий! С месяц к дуплу не ходил. А руки чешутся, зудит плечо! Так и вижу, как грохнется — пыль столбом! Не утерпел, пошел. Только сушину качнул, а из дупла не летяга, не дятел, а... злые шершни! Большие и полосатые. Зароились, забасили — и на меня! Я по кустам и травам, через пеньки и колоды. Шершни прямо в затылок воют, чуть на ушах не виснут. Оставил я сушину в покое. И правильно сделал. Сколько еще потом в ней разных пичуг и зверушек жило! Летучая мышь жила. Пучеглазый сыч-воробей, лесной голубок-клин-тух. И я уже приходил к ней не чтобы ее свалить, а чтобы на жильцов ее посмотреть. Куда интересней! Ну свалил бы, ну грохнул — только пыль в глаза. А так что ни встреча, то незабываемое открытие. |
