Юный Натуралист 1983-08, страница 11

Ругаюсь на пилу, а сам играю на гитаре, сделанной из лучших деревьев мира. Где же логика?»

И нет в моих мыслях никакой логики. А пилу я все-таки терпеть не могу.

Говорят, что каждая каемочка на спиле дерева — это год его жизни. Можно точно подсчитать, сколько лет прожило дерево на земле. Каемочка — год, еще каемочка — еще год.

Я не раз пробовал считать, но никогда не мог до конца досчитаться. Странно пересчитывать спиленные годы.

Пастух Володя подстрелил птицу и принес ее мне.

— Вот,— сказал он.— Погляди, чего я подстрелил.

Птица была живая. Дробь перебила ей крыло.

Седая, с золотыми глазами птица злобно глядела на меня, клацала клювом и шипела.

— Нечего на меня шипеть,— сказал я.— Не я тебя подстрелил, а вот этот болван. Зачем ты ее подбил-то? Взбесился, что ли?

— Она летит, я и думаю: дай вдарю.

— Тебе бы вдарить.

Пастух Володя обиделся. Прищурил глаз, которым целился, отошел в угол избы и на корточки присел.

Седая птица с золотыми злыми глазами сидела на столе. Как только я приближался, она шипела и стучала клювом, лапы и когти ее были острые, страшные. Она была крупна, величиной с ястреба-тетеревятника, на груди и на хвосте были у ней черные крапины, но общее впечатление получалось серебряное, седое, зимнее.

— Что это за птица-то? — бубнил в углу Володя.— Как хоть ее звать?

— Бутео лагопус,— ответил я.— Да ты все равно не запомнишь.

— Чего... бутео?..— Володя окончательно забился в угол и прищурил теперь и другой глаз, которым не целился.

— Иди помоги,— сказал я.— Попробуем вправить крыло.

Я надел толстые кожаные перчатки и, пока Володя удерживал птицу, как мог вправил крыло. Это было тяжелейшее дело. Бутео лагопус клацал, трещал и клевался, раздирал когтями и перчатки и куртку.

На место перелома уложил я две дощечки-шины, положил на них тугую повязку, так чтоб не сорвал ее с крыла яростный Бутео лагопус.

Потом мы вынесли птицу на улицу, усадили на забор. С ненавистью смотрел на нас Бутео лагопус. Бесстрашными и сильными были его

глаза.

— Чего ты на меня так смотришь? — при

говаривал я.— Это он тебя подбил, я-то при чем?

Но раненый не видел между нами никакой разницы.

Бутео лагопус — это латинские слова. А по-русски птица эта называется очень просто — зимняк.

У нас на Цыпиной горе он появляется очень редко, перед самой суровой зимой.

РАЗ, ДВА, ЛОШАДЬ, ЧЕТЫРЕ

В поле стояло четыре стога.

Всякий раз, проходя мимо, я с удовольствием смотрел на них. Мне нравилось, как движутся они от дороги к лесу, и я всегда про себя их пересчитывал: раз, два, три, четыре.

Однажды шел я по дороге и, как обычно, принялся считать: раз, два, лошадь, четыре... Где же третий стог? На счете «три» стояла лошадь. Она явно дожевывала остатки третьего стога.

«Неужели целый стог сжевала?—думал я.—Да нет, наверно, стог увезли, а лошадь случайно попала на это место».

Прошел месяц, и снова я оказался неподалеку, и счет получился такой: чибис, два, заяц, четыре.

Не было уже первого стога, и на месте его прохаживался чибис, а между вторым и четвертым поднял я зайца.

А еще через месяц никакого уже не получилось счета. Не было видно в поле ни чибиса, ни зайца, только один четвертый стог стоял, занесенный снегом. Так и простоял он до самой весны.

Ю. КОВАЛЬ Фото В. Ускова