Юный Натуралист 1984-09, страница 44

43

ным образом насекомыми (саранчой, кобылками и пр.) да мышами.

Все хищники, как известно, чрезвычайно быстро переваривают пищу (короткий кишечник!), поэтому кормить их надо возможно чаще и можно не регулярно (хищники и на воле питаются не регулярно).

То, что ваш «сокол» (...если только он сокол...) питается мухами, то это опять-таки подтверждает, что он — пустельга.

Это та самая птица, что летом на юге входит в пейзаж и как на ниточке подвешенная к облакам висит над степью. Висит и «трясется»: быстро и мелко дергает крыльями. Потому пустельгу зовут еще «трясучкой». «Трясясь» на одном месте в воздухе, она высматривает в траве кобылок и мышей.

Птица хорошая, умная. Держать ее стоит.

Питать ее следует кобылкой, мышами и живыми воробьями.

Если она «обжирается колбасой», то это потому, что вареное мясо для нее малопитательно и ей приходится съедать его очень много, чтобы «заморить червячка».

Ввиду того, что вы вряд ли будете кормить свою пустельгу живыми воробьями, живыми мышами и живыми кобылками (которых нет), то могу рекомендовать только давать ей почаще сырое мясо кусочками, а на десерт покупать ей муравьиных яиц (куколок или пирогов), которые должны продаваться в зоомагазинах.

И пусть живет немножко впроголодь и как можно больше летает: а то помрет от ожирения сердца.

Пустельга — птица у нас только летающая, перелетная. Выпускать ее на волю раньше начала лета (когда появятся кузнечики, кобылки и т. д.) нельзя: погибнет.

Пустельгу легко приручить, и, будучи приручена, она очень мила и может доставить много высоких наслаждений своим хозяевам,— как, вероятно, закончил бы свое описание пустельги хороший старик Брем или наш Кайгородов.

Тараканчики имеются у вас на улице Энтузиастов? Тараканчики пустельге — сласть.

Когти у вашей пустельги черные или белые? Если черные,— эта наша, северная. Если белые,— то степная пустельга».

Эти письма помогают понять тайны

творческой лаборатории замечательного писателя-натуралиста. Да и сами они незаурядные произведения.

А. ЗАЙЦЕВ

ПЕРО СИНЕЙ ПТИЦЫ

Виталия Валентиновича Бианки я встречала иногда на совещаниях по детской литературе, но познакомились по-настоящему и подружились мы в годы войны.

Прославленный автор замечательной «Лесной газеты» и прекрасных книг о птицах,зверях, Виталий Валентинович напоминал мне расписную деревянную матрешку: начнет один рассказ, как будто все ясно, а к концу, оказывается, рассказ совсем и не о том, что думалось вначале. Из внешнего, верхнего рассказа вынимался другой, более значительный, сокровенный.

Любил рассказывать про птиц. Для меня всегда было тайной понимание языка пернатых. А Бианки был здесь лингвистом-профессором. Казалось, мир птиц — это мир доброй гармонии, щедрой музыки пения, и особенно дорог был этот мир в дни войны. Мы часто включали в передачи для детей рассказы о природе и в первую очередь рассказы Виталия Бианки.

Но мир птиц был полон своих драм и трагедий, и Бианки раскрывал детям его сложность и многообразие.

Однажды Виталий Валентинович пришел в редакцию взволнованный и встревоженный — ему нужно было куда-то ехать.

Он достал из портфеля маленькое перышко дивной красоты. Положил мне на руку — оно уместилось на моей ладони. Оно все переливалось: нежно-голубой цвет переходил в лазоревый, потом — в густо-синий. Оно было как живое!

— Хотел вам свою книжку подарить, да нету у меня ни одной сейчас. Принес вам перо синей птицы. На счастье... Берегите его. Все будет хорошо. Оно же от гиней птицы...

Я сберегла это перышко. Оно не потускнело от времени и так же переливается сказочным сине-лазоревым сиянием, как все книги Бианки.

Е. ТАРАТУТА