Юный Натуралист 1989-05, страница 46

44

встреч с друзьями, с которыми не виделись долгие месяцы.

Вечерело. Солдаты любили эти часы, когда спа шл дневной зной. С наступлением сумерек в расположении заставы слышались шутки, звуки гитары, смех. Но сегодня большой солдатской семье явно не хватало Ванюши, который приносил столько радости.

Обычно после ужина во дворе развешивали эчран, и с началом фильма джейран вдруг оставался один. Тогда он медленно, по-хозяй-ски проходил вдоль скамеек, громко фыркая, и почти сразу же отыскивал Анатолия Николаевича. Подойдя к нему, он ложился у его ног.

Раздался звон гильзы, известивший о начале ужина. Солдаты ели молча. Из рации, стоявшей рядом, доносился тихий писк морзянки.

Тише,— прошептал вдруг доктор и, резко подняв вверх указательный палец, замер.

Офицеры непонимающе переглянулись, командир на мгновение прислушался, пожал плечами и продолжал есть.

Вы слышите? — улыбаясь, обратился доктор к офицерам.— Ваня! Ну как вы не слышите, это же он!

Анатолий Николаевич быстро выскочил из-за стола и бросился к воротам. Офицеры встали и не спеша пошли за ним. Выйдя из столовой, все увидели улыбающегося врача. Он нес на руках своего джейраненка. Все-таки тот вернулся.

Весть о том, что у доктора живет джейран с необычной судьбой, быстро облетела все части гарнизона и близлежащие кишлаки. Приходили любоваться на него афганские дети и военнослужащие. Ванюша подрос, стал совсем ручным и oxoiho брал из рук разные лакомства.

Однажды в разгар жаркого летнего дня в гости к советским солдатам приехали афганские дети — школьники из городского интерната. Дети как дети, только очень печальные. Разговаривали они между собой тихо и смотрели на людей ак-то не по-детски внимательно, не моргая. Анатолий Николаевич рассказывал им о советских ровесниках — пионерах, показал фотографии Москвы, Ташкента и пионерского лагеря «Артек». Долго и забавно объяснял, что такое море и корабль. Дети рассматривали фотографии и о чем-то оживленно спорили, глядя на медвежонка — символ нашей Олимпиады.

- О чем они говорят? — спросил Анатолий Николаевич у переводчика. Тот улыбнулся: Вот бы нам такого лохматого, в наш живои уголок!

— А что это за уголок? — поинтересовался доктор.

— Он давно у нас, там есть звери и птицы го всего Афганистана, — наперебой начали рассказывать дети,— даже рыбки есть! А аквариум нам советские летчики подарили — красирый, большой. Привезли его из Москвы.

— /К у меня, когда еще у нас дом был,

обезьянка жила, добрая, ручная,— тихо сказал вдруг по-русски черноволосый мальчик.

Капитан, услышав русскую речь от маленького гостя, удивленно посмотрел на мальчика. На лацкане старой, потертой курточки у того была приколота красная звездочка.

А ты чей, откуда? — спросил доктор, и только сейчас увидел седую прядь в шевелюре мальчугана.

— Меня зовут Гюфан. Я уже два года живу в интернате. Папу, маму, двух братьев, всех-всех в кишлаке убили душманы,— и, заплакав, добавил: — Даже обезьянку не пожалели. И меня бы тоже убили, но я в это время в больнице лежал, в городе. Папа мои учителем был, много раз ездил в Советский С оюз. Он хорошо читал и говорил по-русски и меня научил. За это его и убили.

Пришло время прощаться. Ребята молча побрели к старому автобусу.

Вдруг дети оживились, на их лицах появились радостные улыбки. Тюфан выскочил из автобуса навстречу доктору, который шел к автобусу. На поводке он вел Ванюшу.

Тюфан, дорогой,— позвал к себе мальчика доктор,— этот джечран тоже одинок — бандиты убили его мать. А он очень привык к людям и в пустыне жить не сможет. Пусть он живет в вашем живом уголке и будет доброй памятью о нашей встрече,— сказал доктор, передавая Тюфану кожаный поводок Спасибо,— только и смог прошептать мальчик.

В. МОГИЛЕВ

ПОГРЕМКИ

...Таня ступила на узкую тропинку, и ее охватило странное, неведомое раньше чувство одиночества. Было, конечно, еще и боязно — идти на станцию одной в первый раз! Вокруг ни души. Не просто тихо, а как-то подозрительно тихо.

По обеим сторонам тропинки стеной росла крапива. Высоченная, выше Тани. За ней выглядывали белые дремы, желтые лютики, малиновые герани. В другое время девочка обязательно стала бы их рассматривать. Она очень любила цветы.

Знакомые жгучие листья крапивы свернулись трубочками, словно специально, чтобы не обжечь ее. Конец одного стебля тяжело качнулся, и Таня увидела, что он сплошь покрыт мелкими зелеными шариками. Как же она раньше не замечала: ведь это цветки, мелкие зеленые цветки!

Девочка долго шла, петляя между кустами и травами.

Вдруг ее уши уловили легкий-легкий звук. Не шаги, не крик, не скрип, а что-то непонятное. Таня остановилась. Звук раздался прямо