Костёр 1960-06, страница 39

Глеб спрятал тетрадь на прежнее место и снова принялся за сумку. Повертел так, повертел сяк и решил, что сумку надо переделать.

Во-первых, надо укоротить ремень, а во-вторых, пристроить гнездо для компаса.

Какая же сумка без компаса!

Без компаса никакой настоящей сумки не бывает.

Глеб отцепил ремень, отпорол кожаный карманчик и хотел сделать еще что-нибудь такое же важное и нужное, но тут услышал за дверью голоса Луки и Сережи Ежи-кова.

Лука и Сережа стояли возле вагона и говорили все о тех же тридцати двух процента^ и еще о Лорде — Димке Кучерове.

Оказывается, Димка Кучеров снова отколол номер. Вчера, когда все ребята пилил* деревья, Димка ушел втихомолку в кусты и завалился спать.

Тут-то его и накрыл Георгий Лукич. Потолкал, потолкал Димку, но так и не растолкал. Тогда он пошел к Луке и сказал:

— Если это еще раз повторится, я вышвырну его отсюда вверх тормашками.

Принципиально Глеб против этого не возражал.

Пускай вышвыривает.

Но сейчас ему все же стало неприятно и даже обидно.

Подумаешь, расшвырялся!

Лука и Сережа Ежиков поговорили, поговорили и ушли.

Глеб сидел в вагоне и думал: если бы у него был какой-нибудь товарищ, он бы сейчас пошел к этому товарищу и все ему рассказал. Вдвоем они наверняка придумали бы, как насолить этому вредному человеку.

Но товарищей тут не было, а идти к Варе нельзя, потому что Варя дочь Георгия Лукича... Да и вообще после всего, что произошло в тайге, Глеб не желал встречаться с Варей.

Глеб поскучал, поскучал немного, а потом решил: если он пойдет и просто так посмотрит, что делает эта зазнайка, то ничего плохого не будет.

Говорить с ней, конечно, не нужно. Она этого не заслуживает. Просто пройдет возле «конторы», ядовито усмехнется, и все. Пускай знает, что он в ней ни капельки не нуждается.

Глеб вышел из вагона, а в это время, тоже случайно, из «конторы» вышла Варя.

Глеб сделал несколько шагов и остановился.

Варя тоже прошла несколько шагов и тоже остановилась.

- «Пускай идет первая, — решил Глеб. — Если она первая пойдет, так и он тоже пойдет».

Варя посмотрела на Глеба и снова сделала несколько шагов.

Глеб подумал и в свою очередь продвинулся вперед. Но немножко поменьше, чем Варя.

Так Глеб и Варя шли, шли, пока совсем не подошли друг к другу.

— Влетело тебе от Луки? — спросила Варя.

— Еще чего не хватало! А тебе?

— Не. Мне не влетело. Я совсем отсюда, ухожу, — очень грустно сказала Варя.

— Врешь!

— Не. Я не вру. Я с папой навеки перессорилась.

Варя ковырнула туфлей землю, подумала малость и начала рассказывать Глебу, что и из-за чего получилось.

— Я пришла и увидела на красной доске тридцать два процента,—сказала Варя.— Ну, я взяла и стерла. А потом папа пришел, и я папе сказала: «Ты, папа, зачем там написал? Ты хочешь, чтобы им стыдно стало? Ты там ничего не пиши». А папа говорит: «Не лезь не в свое дело. Пойди и сейчас же напиши то, что стерла». А я говорю: «Я ничего писать не буду, а если ты будешь на меня кричать, так я сразу к' маме уйду». А потом папа начал искать мел и опять на меня закричал: «Давай сейчас же сюда мел!» А я говорю: х<У меня мела нет, потому что я гадостей на доске не пишу и мела я не выбрасывала». А папа говорит: «У кого же тогда мел? Мел тут лежал». А я говорю: «Мел у того, кто на доске пишет, а я на доске ничего не пишу». А папа тогда взял и дернул мег.я за ухо.

— Сильно дернул?—поинтересовался Глеб.

Варя отслонила рукой свои прямые, белые,

как солома, волосы и показала Глебу ухо.

Ухо было как ухо, и даже совсем не красное.

— Он тебя не сильно дернул, — сказал Глеб.

— Конечно, не сильно, — согласилась Варя. — А если бы сильно, так я бы от него сразу ушла.

— А ты разве не уходишь?

— Не. Теперь я не ухожу. Я теперь передумала. Я папе рубашки буду стирать. Он тут без меня совсем пропадет.

После того, как Глеб Варя помирились, они стали думать, чем бы таким интересным заняться. Думали, думали, но ничего путного так и не придумали.

37