Костёр 1960-06, страница 37

Глеб поднял с земли увесистую березовую палку и пошел на гадюку, прицеливаясь, по

какому месту лучше ударить.

Но странное дело, — гадюка не шевелилась. Уснула, что ли?

Не выпуская палки, Глеб подошел еще ближе. Посмотрел справа, посмотрел слева и понял, что это вовсе не гадюка.

На полянке, тускло поблескивая старой, потрескавшейся вдоль и поперек кожей, лежала полевая сумка с длинным, свернувшимся в кружок ремнем.

Глеб швырнул в сторону палку и, будто коршун на добычу, бросился на таинственную сумку.

Глеб давно мечтал о такой настоящей кожаной командирской сумке. Сто раз просил Луку: «Купи». Но разве Лука для него что-нибудь сделает? Купил какой-то рыжий с од-ним-единственным замком портфель, и все.

Чем с таким портфелем ходить, лучше вообще таскать учебники в руках. Очень он нужен!

Пережевывая на ходу пучок черемши, подошла Варя.

— Ого, какая! — с завистью сказала она, увидев сумку. — Поносить дашь?

Глеб плотнее прижал сумку к груди. Тоже нашла дурака — «поносить». Сначала найди, а потом и носи!

В сумке лежала большая пухлая тетрадь, два маленьких карандаша, лезвие для бритвы и красная, стертая на уголках резинка.

Вся эта чепуха Глебу была совсем ни к чему. Главное — сумка.

— Пошли, — решительно сказал Глеб, перекидывая сумку через плечо. — Нечего тут черемшу жевать. Не медведи!

После неудач и огорчений, пережитых в тайге, Глебу и Варе наконец-то повезло.

Они прошли еще немножко и увидели меж деревьев небольшой рубленый дом. Возле дома стояла оседланная лошадь, а на крылечке, поглядывая в их сторону, сидел лесной объездчик.

Молоденький, худощавый, с двумя дубовыми веточками на казенной фуражке.

— Вы чего тут ходите-бродите? — спросил он. — Заблудились?

— Не. Я не заблудилась,—сказала Варя.— Это он заблудился. Он говорит: «Пойдем к объездчику, объездчик молоком будет поить».

— Это что, в самом деле?

— Врет она, — неохотно ответил Глеб.—

кто он такой и в какие походы он ходил с отцом и с Колькой Пуховым.

Объездчик услышал про отца, перестал смеяться и сразу же пригласил их в избу. Глеб так и знал: фамилия Бабкина, как пропуск — только скажи, все двери откроются.

Молока в избе не оказалось, зато нашелся большой кусок жареной медвежатины. Глеб ел мясо и продолжал развивать свои мысли в отношении походов и своего лучшего и такого же бесстрашного, как и он, друга Кольки Пухова.

Объездчик слушал очень внимательно. Когда Глеб рассказывал про смешное, он добродушно и поощрительно улыбался, а когда про страшное — мрачнел и даже как-то нервно постукивал пальцами по столу.

Если б она не сбивала с толку, я ни за что не заблудился бы.

И тут Глеб вкратце рассказал объездчику,

Глеб догадывался, в чем тут дело. Объездчик был человеком неопытным, новым в тайге и, конечно же, ничего подобного никогда не видел и не слышал.

Глеб долго молол языком.

Посадив волчонка, которого они поймали с Колькой Пуховым, на цепь, Глеб взял ружье отца и отправился выслеживать медведя.

Медведь этот был не простой, а ученый. Он сбежал из иркутского цирка и с тех пор промышлял в селах нахальным разбойным делом. В одном месте он унес прямо со стола два килограмма ветчинно-рубленной колбасы, в другом — неизвестно зачем спер корыто с бельем, в третьем...

Захлебываясь от нахлынувших на него воспоминаний и перескакивая с одного на дру-

35