Костёр 1960-06, страница 44

Заскрипели дощатые стены, застучали на стыках рельсов немазаные, заржавевшие колеса. «Куда, куда, куда»?

Поезд мчался без остановок до девяти часов утра.

Если бы не Варя, Глеб мог вообще укатить на край света. Варя подошла к двери вагона, прислушалась и постучала. Сначала потихоньку, потом все сильнее и сильнее.

— Глеб, ты еще живой или ты уже неживой?

Поезд снова остановился. Глеб открыл глаза и недовольно сказал:

— Живой... Поспать и то не дадут. Ну и жизнь!

Он плеснул несколько раз водой из рукомойника, который висел на гвоздике в углу вагона, и вышел к Варе.

— Ну, что скажешь? — спросил он. — Чего разбудила?

Варя опустила голову, очень тихо и грустно ответила:

— Я, Глеб, ничего не скажу' Я сейчас расстроенная...

— Хо-хо, чем ты расстроилась?

— Ты, Глеб, не смейся, — укоризненно и строго сказала Варя. — Смеяться не надо. У нас родилась девочка.

Странно, разве из-за этого расстраиваются? Конечно, если бы родился мальчик, было бы лучше. Так все всегда говорят. Но раз родилась девочка, пускай будет девочка. Девочки тоже нужны...

Но тут оказалось, что Варя расстроилась совсем по другой причине. Варя собралась идти с отцом в больницу к матери, а отец взял и уехал к начальнику.

— Он тетрадку начальнику повез, — сообщила Варя. — Он со мной совсем не считается...

Значит, Лука у вас был? Ага... Папа говорит — в больнице

тинки и все. Ну кто же он такой после этого? Болван. Самый настоящий форменный болван!

Глебу не терпелось узнать про тетрадку что там в конце концов такое, из-за чего поднялся трам-тарарам?

Но разве Варю остановишь? Куда там! Так и сыплет, так и сыплет словами — «девочка

все

равно не принимают. Там только после обеда принимают. А я ждать не м©гу. Я очень расстроенная. Ты пойдешь со мной?

Снова эта тетрадка! Значит, Лука не просто так поднял его на ноги и заставил объяснить, где он нашел и как он нашел.

А Глеб хотел ее в печку. Даже не прочитал как следует. Перелистал, посмотрел кар-

такая, девочка вот какая! Девочка весит четыре килограмма двести пятьдесят граммов».

И вдруг Глеб придумал, как остановить эту тараторку. Он набрал в грудь побольше воздуха и завопил диким, страшным голосом:

— А-а-а-а! А-а-а-а! А-а-а-а!

Варя мгновенно* умолкла. С изумлением и даже с каким-то страхом она посмотрела на Глеба и спросила:

— Ты, Глеб, чего так кричишь? Кричать не надо...

— А ты чего?.. Я про тетрадку спрашиваю, а ты... Очень мне нужны твои килограммы и граммы...

Теперь уже Глеб ясно видел — Лука не зря понес тетрадку Георгию Лукичу. Нет, зря Лука ничего не делает...

— Ты вспомни, — приставал Глеб к Варе. Неужели ты не можешь вспомнить!

Варя перестала гримасничать. Лхчцо ее приняло спокойное и даже немного торжественное выражение.

— Ты слушай, — твердо сказал,а она, —• а я буду все рассказывать. Только уы не пе-

42