Костёр 1960-06, страница 47

В палате стояли в два ряда кровати, и на них с книжками в руках, с каким-то вязаньем и вообще просто так лежали женщины.

Женщины увидели Глеба и Варю, и сразу же заулыбались.

И только одна женщина, та, что лежала возле самого окошка, не улыбалась. Она прямо и строго смотрела на Варю и перебирала пальцами край белой простыни.

Варя хотела было кинуться к ней с поцелуями, но она остановила ее глазами.

Это были удивительные глаза — спокойные, добрые и в то же время очень строгие, как глубокая лесная река.

Глебу показалось, будто под этим взглядом Варя стала даже пониже ростом. Ну точь-в-точь, как на картинке в книжке Кольки Пухова. Там была нарисована очень воспитанная девочка, а внизу написано:

«Я не буду больше плаксой, Чищу зубы мятной пастой».

Возле кровати стояли две табуретки. Глеб сел рядом с Варей, положил руки на колени. Он чувствовал себя неловко, не знал, как вести себя, что говорить.

Варина мать, как видно, поняла это. Она взяла с тумбочки алюминиевый судок с крупной, огненно-красной клубникой и сказала:

— Ешьте, дети, это папа принес.

Варя посмотрела на судок краем глаза и тут же безошибочно потянула самую спелую и сочную ягоду.

— Ужасно вкусная, — виновато сказала она, прищелкивая языком, — прямо лучше ананасов. Глеб, ты когда-нибудь ел ананасы?

Варя взяла за хвостик еще одну ягодку, поднесла ее к губам и тут же опустила руку. Рот ее удивленно приоткрылся, круглые ямки на щеках вытянулись и потом исчезли совсем.

— Значит, он уже приходил? Значит, он обратно меня обманул?

— Он не обманывал. У него очень важные дела. Ты же знаешь, он повез тетрадку... эта тетрадка...

Неожиданно губы и подбородок у матери задрожали, а в уголках глаз, под ресницами, блеснули две быстрые слезы. Она прикусила нижнюю губу, но это не помогло, и губы все равно дрожали и дрожали мелкой и очень жалкой дрожью.

— Мама, ты зачем плачешь?-нула Варя. — Плакать не надо!

Мать провела рукой по глазам и первый раз за все время, пока они были в палате, улыбнулась.

Разве я плачу? Ты что выдумываешь?

Глеб знал, что это не так. Но все же он ответил Вариной маме улыбкой. Глеб очень хотел, чтобы она поверила, будто и в самом деле никто не заметил ее слез.

Но почему же она плакала? Ведь ее никто не обижал.

Подожди, как это все получилось? Ага, вот так: они сидели на табуретках, ели клубнику... потом мать сказала про отца и про тетрадку. Неужели эта тетрадка?

тихо вскрик-

Но разве можно так расстраиваться? Ему, например, тоже очень жаль геолога, но ведь он не плачет...

— Ну, что же ты молчишь? — спросила Варина мать, — расскажи, как там у нас дома.

Варя бросила на Глеба быстрый, выразительный взгляд. «Ты зачем тут сидишь? — говорил этот взгляд. — Ты не сиди, ты уходи».

Глеба не надо было долго упрашивать. Он встал и начал прощаться. Варина мать взяла Глеба за руки и притянула к себе.

— Глеб, — сказала она, — ты смотри за Варей. Ты же все-таки мужчина. Я тебя очень прошу.

45