Костёр 1962-03, страница 22

— Что другое?

— Можно, я вам сейчас не скажу? Ладно? Даю вам неделю срока. Подумайте сами. Сами! Вы же большие. Вместе подумайте. Не может быть, чтобы сорок пионеров с таким пустяком не справились. Ведь это же пустяк!

'— Ничего себе пустяк, — сказал я. — Вы, наверно, чего-то про этих шефов знаете.

— Обязательно знаю, — сказал Владимир Иванович. — Но вы все же подумайте. Сами.

После уроков мы остались и думали часа два, но в тот день ничего не придумали.

ПРО ЭЛЕКТРИЧЕСКУЮ КОМНАТУ

сказал я.

Утром я сказал Зинаиде:

— А нам вчера два станка привезли.

— Ну и хорошо, — ответила Зинаида. Она одной рукой держала ложку, а другой листала учебник.

— Их только из-за угла включать,-

— Ага, — отозвалась Зинаида.

— Ты лучше не агакай, ты лучше придумай, чего делать

— Что делать?

— Чтобы нам их на хорошие обменяли.

Зинаида перелистнула страницу и ничего не

ответила. Мне надоело, что она не слушает. Сама же всегда говорит, чтобы я советовался со старшими. А я даже не советовался, очень нужно мне с ней советоваться. Я просто спросил. Потому что сам ничего придумать не мог.

— Я, может, тебя первый раз в жизни спросил. И последний. Это ты учти, — сказал я.

— Отстань, Костя. У меня экзамены на носу.

Я говорю-

— Покажи нос. Никаких экзаменов на нем нет. Очки есть, а экзаменов нет

— Господи! — простонала Зинаида. — Радио хоть выключить можно. А ты — хуже радио.. Когда же мама приедет?!

Я говорю.

— Правильно. Вот мама приедет, я ей все расскажу что ты мне ни разу посоветовать не хотела, и что ты за едой читаешь,,

Зинаида перелистнула страницу, а на меня даже не посмотрела.

— От этого еда плохо переваривается,— сказал я. — Ведь ты же сама говорила, что плохо.

Зинаида перелистнула еще страницу

— К экзаменам надо готовиться в течение всего года, а не в последний день. Ты же сама говорила...

Зинаида ничего не отвечала.

— И не горбись за столом. Будешь ходить

с искривленным позвоночником

В общем, я повторил Зинаиде все, что она мне раньше говорила. Она всегда меня учит, как что делать. А Зинаида молчала. Это она

решила от меня отмолчаться. Она знает, что мне неинтересно, если не отвечают.

Тогда я сказал:

— Все равно будешь со мной разговаривать.

А Зинаида — ни слова.

Я надел пальто и говорю:

— У меня вот уроки не выучены, а я гулять пойду.

А Зинаида даже не оборачивается.

Тогда я спустился по лестнице и снизу позвонил из автомата.

— Алло!

— Алло! Я слушаю, — ответила Зинаида.

— Это Костя, — сказал я. — Видишь, вот ты

со мной и разговариваешь.

В трубке сразу запищали короткие гудки. Но это уже неважно. Все-таки она сказала мне три слова: «Алло», «я» и «слушаю». Вот, наверное, сейчас злится Зато в другой раз будет разговаривать. Я ведь ее по делу хотел спросить. А про уроки я нарочно сказал. Я их еще вчера выучил.

Только я вышел на улицу, как около кино увидел Борьку Он стоял в очереди у телефона Зачем ему из будки звонить? У нас же в парадной есть автомат Я хотел подойти и спросить. Но потом я подумал, что спрашивать неинтересно Борька сразу скажет. Он всегда отвечает, если его спрашивают. Лучше я сам узнаю Так, чтобы он не заметил.

Я подождал, пока Борька войдет в будку, и незаметно подкрался Сквозь стекло было плохо слышно. У меня даже в ушах закололо— так я старался расслышать.

— Алло! Это редакция газеты? — спросил Борька.

Тут Борька повернулся, и я еле успел отскочить. Больше я ничего не услышал.

А когда Борька вышел из будки, я заметил, что на другом углу его ждет Вика. Они поговорили немного и пошли к Фонтанке.

Борька всегда с Викой ходит. Даже со мной меньше ходит, чем с Викой, хоть мы и живем на одной лестнице. А все думают, что мы с Борькой друзья. Я не знаю, может, это называется — друзья. Только когда он приемники делает, я в хоккей играю. А вместе мы ред-

20