Костёр 1962-03, страница 26

— Мы не пробовали, — сказал Борька.— Мы сразу к вам пришли.

— И молодцы, что пришли. Только вот станков у нас нет. Они ведь на заводе?

— На заводе.

— Так давайте, на завод сходите. Может быть, и получится что-уибудь.

-- С нами никто разговаривать не будет,— сказал я.

— Почему ты так думаешь?

— Ас ребятами никогда не разговаривают.

— Какие же вы ребята, — сказал парень. — Вы уже взрослые — шестой класс. И потом мы с вами сейчас только рассуждаем: будут-не будут, пустят-не пустят. Надо попробовать. Соберитесь всем классом и идите.

— У нас весь класс не пойдет, — сказала Вика.

— Почему?

— Наш класс неактивный.

— Это что значит — неактивный?

И мы ему все рассказали. Про альбомы, про Владика и про то, что мы пузырьков собрали меньше всех. И еще рассказали про выборы и про то, как Дутова засунули под парту.

Тогда он сказал:

— Знаете, ребята, я с вами пойду. Ладно? Только вы никому не говорите, что я из газеты. В классе, конечно, скажите, а на заводе пусть я буду вожатым.

— А вы можете вместо Владика пойти,— сказал я. — Он все равно не пойдет. У него соревнования. Или тренировка.

— Можно вместо Владика, — согласился парень. — Вы мне позвоните, когда пойдете. Вот телефон. Зовут меня Игорь Владимирович.

Игорь Владимирович мне понравился. Если мне кто-нибудь нравится, я совсем не боюсь. Я могу спросить его что хочешь. Потому что это очень интересно — если неожиданно спросишь. И я спросил:

— Игорь Владимирович, я про одно дело узнать хочу.

— Давай!

— Можно дружить мальчику и девочке?

Борька и Вика переглянулись и зашептались. Они думали, я про них спрашиваю. А я спрашивал просто потому, что мне Игорь Владимирович понравился.

Игорь Владимирович удивился.

— Что?!

— Можно девочкам дружить с мальчиками?

— Ас кем же им дружить — с крокодилами?— засмеялся Игорь Владимирович.

— Да я-то знаю, — сказал я. — Вы не думайте. Это я не для себя спрашиваю, а для других.

— Другим нельзя, — сказал Игорь Владимирович. — Только тебе можно.

Потом Игорь Владимирович проводил нас до лестницы. Когда мы проходили мимо первой двери, я спросил:

— А там что?

— Там наши художники работают, — сказал Игорь Владимирович.

Я думал, он шутит.

— Ну да, в электрической комнате — художники,— сказал я. — Они у вас тоже электрические?

— Какая комната?

— Электрическая.

— А ты там был?

— Был. Там на двери череп и написано «смертельно». Меня чуть током не стукнуло.

Игорь Владимирович остановился и захохотал.

— Током?! Череп, говоришь? Так это же художники повесили. Ты разве не видел: в зубах у черепа папироса? Художники, когда работают, курят много. Вот они и нарисовали, чтобы не забывать, что курить вредно.

— Какая папироса? — спросил я. — Не было папирос.

Игорь Владимирович распахнул дверь. Череп висел на месте. Веселый такой череп. Улыбается, и в зубах — папироса. Я ее, наверное, со страху не заметил.

— Ну, друг, — сказал Игорь Владимирович. — Это ты здорово придумал про электрическую комнату. Я художникам обязательно расскажу.

— Да я нарочно.

— Да я понимаю, что нарочно. — Игорь Владимирович снова засмеялся. — Только не понимаю, как ты дверь открывал, когда выходил.

— Стулом, — сказал я.

На улицу мы вышли вместе с Борькой и Викой. Ругаться с ними больше не стал. У меня настроение было хорошее. А они меня всю дорогу спрашивали про череп.

Окончание следует