Костёр 1962-03, страница 8

БОРЬКА. Я II НЕВИДИМКА

Юрий То мин

Рисунки В. Беекаравайн ого

ПРО лыжи

В воскресенье мне здорово хотелось спать. У меня всегда так: если не нужно, просыпаюсь хоть в пять часов, а если нужно — никак не встать. Зинаида разбудила меня в семь часов. Я сказал «сейчас», на минуточку закрыл глаза и сразу открыл. Но за это время прошло пятнадцать минут. Потом я еще немного поспал сидя, когда надевал ботинки. Потом — в ванной. Я открыл кран, чтобы Зинаида думала, что я умываюсь, и поспал еще минут десять.

— Какой ты счастливый, — сказала Зинаида.— Поедешь на лыжах. А мне нужно зубрить эту проклятую математику.

— Это ты счастливая, — сказал я.—Можешь спать, сколько угодно.

— Не хочешь, не езди, тебя никто не заставляет.

— А ты не зубри, — ответил я. — Если она уж такая проклятая — тебя тоже никто не заставляет. А вообще зубрить вредно. Нужно понимать. Ясно?

С Зинаидой мы поговорили еще минут десять. Но про это я рассказывать не буду. Мы с ней по утрам всегда ругаемся. Мама говорит, что это вместо утренней гимнастики. И правда, мне спать расхотелось.

Когда я зашел к Борьке, они все сидели за столом и пили чай. Я сказал «здравствуйте». А Борькин отец посмотрел на меня и заулыбался.

— А за тобой милиция приходила, — сказал он.

Откуда вы знаете?

Да уж знаю. Чего же это ты безобразничаешь?

Чего безобразничаю? Да вот сосед жаловался. Смеешься? А что, смеяться нельзя?

Продолжение. Смотри «Костёр» №№ 1—2, 19G2 г.

— А ты как думал? Сегодня ты смеешься, а завтра, может быть, еще петь будешь?

— Может быть, и петь буду.

— А потом тебе танцевать захочется?

— Захочется, — сказал я, — и буду танцевать. Хоть «Лебединое озеро» или там еще танго какое-нибудь.

Они все засмеялись. А Борька даже чаем подавился. Борькина мать сказала:

— Костя, откуда у тебя язык такой? Ты даже когда правду говоришь, всегда как-то поперек получается.

Я отвечаю:

Тетя Вера, я всегда правду говорю. Вот им и не нравится.

— Кому это им?

— Всем людям.

— Здорово!—сказал Борькин отец. — Молодец! Вот за это, Костя, ты мне и нравишься. За правду. Для тебя нужно построить башню — высоченную. А ты будешь стоять наверху и говорить правду. Всем людям. Им, конечно, не понравится. Но ведь до тебя не достать. Поневоле придется слушать. И постепенно все станут очень хорошими.

— А что же, врать нужно? — спросил я.

— Зачем врать? Только одних разговоров мало. Делать надо чего-нибудь.

— Чего делать?

— Руками делать. Головой. А не просто разговаривать. Тебе нравится, когда грязь на улице?

— Какая грязь?

— Ну окурки, бумажки... Хлам всякий.

— Почему это мне окурки нравятся?

— Ясно — не нравятся. Но все же их бросают. Ходят и бросают. А ты, наверное, будешь ходить позади таких людей и говорить им правду: нехорошие вы, такие-сякие, зачем мусорите? А они мусорят. Но к утру улица все же чистая.

6