Костёр 1967-11, страница 34
«В Стольном у главного входа и у внешних ворот стояли часовые... Комитетские комнаты круглые сутки гудели, как улей, сотни солдат и рабочих спали тут же на полу...» Джои Рид, «10 дней, которые потрясли .мир» ловно бы свалившись на ходу, там, где мимо сапоги гремят, в октябре, в семнадцатом году, на мгновение заснул солдат. Спит вповал с другими на полу, спит, пропахший горькою махрой, подобрав шинельную полу, спит, не бог, не царь и не герой. Заслонясь ладонью от войны, от всего, что перевидел он, спит. Угрюмо брови сведены. Оступился, провалился в сон. А во сне — на свете тишина, Рощица весной опушена, под ногами — теплая земля, дышит, дожидается зерна. А еще — там зеленеет луг, светится излучина реки. А еще —тебя он видит, Друг, выпускаешь птицу ты с руки. И бежишь за птицею вослед, и как будто с нею с высоты вдаль на много верст, на много лет землю всю И—обросший жесткой бородой, он во сне становится тобой, легкии, быстроногий, молодой, (только через час ему на бой!). Но не долго был он молодым, — синеву охватывает дым, и враги расстреливают сон. Не окончен, не досмотрен он. И встает разбуженный солдат, и становится с другими в ряд, и шагают в полночь, в темноту. В октябре, в семнадцатом году. Может быть, он повстречает смерть, Родину обнимет навсегда. А над нею жаворонок петь будет и далекая звезда будет плыть... Зазеленеет луг, выстелет щекотную траву, что к тебе притронется, мой друг, не во сне уже, а наяву. И земле — конца и края нет, за волной волна — идут поля. А на небе оставляет след птица обозреваешь ты... реактивная твоя Л. Мо чалов |
