Костёр 1968-01, страница 34

СЛАВА ЧЕСТНЫМ

Памятник Пржевальскому в Ленинграде

1-

Я дошел до головы состава и удивился.

Все вагоны были на местах: жесткие, мягкие, с надписью «детский» и с надписью «ресторан». И только одного не было — моего.

Он был неаккуратен. Уже я погулял по перрону, купил и съел эскимо, а вагона все не было.

И вот, наконец, он появился — такой-сякой, медленный-медленный, прополз мимо светофора, качнулся на стрелке, брякнул сцепкой и стал.

Напрасно я на него сердился. Он не опаздывал — просто он начал работать раньше всех остальных. От здания ОПП ¹ до платформы путь совсем коротенький, но он прошел его уже с полной выкладкой, с багажом, и бока его уже были чуть-чуть припудрены дорожной пылью.

Я толкнул тяжелую дверь.

— Здравствуйте! — сказал я и предъявил свой документ: удостоверение по форме второй.

2.

А теперь помашите нам рукой! Потому что мы едем!

Едет откидной стол, едет круглая, похожая на рояльную, табуретка. Едут стены и часы на них, круглые, с красной секундной стрелкой, с надписью «пятница» — это значит, что по пятницам часы нужно заводить.

Едут занавески на решетчатых окнах.

А за тамбуром, в кладовой, едут посылки в фанерных ящиках, хорошо упакованная ванна, детский велосипед, почти не упакованный, а так-

Ф. Нафшульев

Фото автора

Объясню потом.

же множество запечатанных сургучом мешков.

В одном из тех мешков — номер журнала «Костер». Нашего с вами журнала, путь которого к подписчику мне предстоит проследить.

3.

Мой спутник, старший диспетчер почтовой службы Сергей Михайлович Войнов, рассказывает:

— Раньше вагоны были не такие. Газовая плошка под самым потолком, и весь свет. С попу дует. Ноги кутали в ллешковину. Не согреешься, не поешь, не поспишь...

Он рассказывает, я слушаю, а тем временем чай вскипел на плитке. Сейчас достанем из холодильника масло и колбасу. Захотим — душ примем после ужина, пожалуйста, это тоже можно.

То, где мы сидим, называется канцелярия. По стенкам полки с клетками, сортировочные шкафы. В клетках дырочки, как в почтовом ящике: чтобы что-нибудь случайно не завалялось.

Горят настольные лампы. В двухместном купе одна койка разобрана, спит проводник. А ВПН ¹ закончил перекладывать и пересчитывать свои бумажки и слушает радио.

Наше купе — по другую сторону канцелярии. Вот мы туда отправляемся. Спокойной ночи! Колеса стучат: едем-едем-едем...

. 4.

Перед отъездом я попросил приятелей написать мне письмо и подгадать так, чтобы оно попало в почту того вагона, в котором поеду.

Я представлял себе, как, сортируя — «газета в Дубровку, открытка в Поповку» — начальник вдруг обратит внимание на фамилию, протянет мне конверт и скажет:

— А вот это вам!

А я воскликну:

— Ах, какое совпадение!

Но сутки почти уже прошли, а никто не подходил к сортировочным шкафам.

Появлялись на остановках новые мешки с сургучными печатями, ста-

Объясню, потерпите!

рые мешки на тех же остановках исчезали, — но никто их не развязывал, не высыпал письма на широкий, с углублением посредине стол.

Понемножку я начал волноваться. Я ведь не вечно здесь буду, ехать! И я обратился к начальнику:

— Письмишко бы мне...

— А куда адресовано ваше письмишко?

— В Куйбышев, до востребования.

Адрес был нарочный, случайный, — я же надеялся, что еще в вагоне вскрою конверт,

— Куйбышев... — протянул начальник, достал нужный мешок, распечатал его, опрокинул над раковиной пылеочистителя и, перебрав десяток писем, подал мне одно.

— Хорошо, что сказали. А то так бы и ожидало вас на почтамте.

Я прочел письмо. Там было написано:

«Увы! Вряд ли ты получишь эти строки, если не сходишь в Куйбышеве на почтамт! Теперь на многих маршрутах закрытый почтовый обмен. Письма в вагонах не сортируют, а везут уже отсортированными и сдают сразу в конечных пунктах. Ты обратил внимание, сколько человек в бригаде твоего вагона? Двое? А раньше ездили по пять, по шесть! И трудились, не разгибая спины. Ясно?!»

5.

Не спалось. Стук колес становился реже и реже. Поплыли по потолку световые полосы, пахнуло гарью.

Мы подходили к станции. К очередному пункту обмена.

Лязгнула дверь кладовой. Это наш ВПН с проводником, в халатах, в рукавицах, принимались за дело.

Поезд стоит семь минут. За эти семь минут они должны сгрузить семьдесят посылок и принять пятьдесят. Сколько это секунд на посылку?

Они стоят в проеме дверей. Берут ящик за ящиком, как полагается, в обхват, ярлыком слева. Передают приемщикам. Считают.

Потом еще нужно проверить и подписать накладные.

Ночь не ночь, мороз не мороз, — поезда не опаздывают и почтовики не должны опоздать.

30