Костёр 1968-11, страница 10

— Ах, вот это кто! А я думал, что ко мне подымается какой-то великан... Прямо лестница шаталась...

- Круглое лицо Гоши сияло всеми своими ямочками. Ему очень нравилось, что его принимают за великана, но он все-таки сообщал:

— Это я. Гоша... Мама сказала... обедать...

Если бы кто-нибудь мог взглянуть со стороны на этот мирный обед, то не поверил бы, наверно, что смертельная опасность висит над человеком, сидящим в стороне от окна, и над теми, кто его укрывает.

А буржуазные газеты писали, что германский шпион Ленин убежал на подводной лодке в Берлин; что он отрастил себе длинную рыжую бороду и занимается торговлей.

— Ну и шуты гороховые, — говорил Владимир Ильич, — прямо состязаются, кто кого переврет!

После обеда он снова подымался наверх и позволял себе немного отдохнуть. Вместе с ним отправлялись и Лева с Гошей. Этот короткий отдых целиком принадлежал им.

Лева доставал из спичечного коробка свою добычу: какого-нибудь необыкновенного рыжего муравья с крыльями, рогатого жука в жестком панцире. Втроем они разглядывали их и обязательно отпускали на свободу.

У Гоши имелась книжка, где были нарисованы звери. Эту книжку он рассматривал уже много раз, но полистать картинки вместе с дядей Костей было особенно интересно.

— Вот это лев, а это медведь, а это волк, — объяснял Гоша, переворачивая страницы.

Знал он и гиену, и крокодила, и рысь. А когда доходили до картинки с тигром, дядя Костя всегда начинал смеяться.

— А это зверей! — произносил Гоша. Так назывался у него тигр. Только так — и не иначе.

Случалось, Владимир Ильич задерживался после обеда внизу и предлагал Надежде Кон-дратьевне помочь в мытье посуды. Надежда Кондратьевна ни за что не соглашалась. Тогда он чуть ли не силой брал полотенце, говоря, что вытирать посуду — не мыть: это одно удовольствие и умственный отдых.

Поздним вечером, когда все семеро богатырей забирались на ночевку — на сеновал, оттуда доносились приглушенные голоса и смех, потом негромкая команда дяди Кости:

— Спать! А то нам попадет!

Однажды Емельянов-старший вернулся из Петрограда хмурый, озабоченный. В вагоне, как водится, говорили о Ленине, и какой-то тип заявил, что Ленин скрывается в Сестро-рецке под видом заводского рабочего. Об этом, мол, было напечатано и в газетах.

А чуть позднее в Сестрорецк прибыл карательный отряд с броневиками и пулеметами. Начались обыски. Могли в любую минуту нагрянуть и к Емельяновым в Разлив. Надо было укрыть дядю Костю поосновательнее.

На другое утро, чуть забрезжило, через протоку вышли в озеро две лодки. В них сидели люди с удочками, мережами для рыбной ловли, с косами, граблями. Ничего подозрительного — едут на рыбалку, на сенокос.

Владимир Ильич поселился 'за озером, где у Емельянова был заарендован сенокосный участок. Сюда нередко нанимались на косьбу безземельные бедняки-финны, и Ленин мог вполне сойти за одного из них. Места здесь были глухие, болотистые, с чахлым лесом, ничем не привлекательные, и дачники тут не появлялись.

Емельянов соорудил шалаш из веток и сена, устроил Владимиру Ильичу новый «кабинет» на расчищенной площадке. Короткий пень служил стулом, а другой — повыше и пошире —-столом. Вплотную у шалаша сметал большой стог, чтобы расширить помещение. Сам он тоже поселился здесь вместе с Колей.

Много обязанностей было у Коли Емельянова. Он собирал сучья и разжигал костер, кухарил, кипятил чайник. Но самой главной его обязанностью была разведка и дозор. Условились так: если появляется незнакомый, незваный человек — Коля предупреждает криком кукушки; все благополучно — свистит снегирем.

Связь с сарайчиком по ту сторону озера оставалась крепкой. Каждый день кто-нибудь из старших богатырей — Александр, Кондра-тий, Сергей — привозили свежие газеты, пищу в котелках. Иногда, после проверки у Надежды Кондратьевны, они доставляли сюда приезжавших к Ленину товарищей.

Только самые близкие из этих товарищей —-трое, четверо — знали, где скрывается Владимир Ильич, а емельяновские богатыри с самого начала владели этой великой тайной и ни разу ни в чем не сплоховали, не подвели.