Костёр 1969-07, страница 46

о

о

и

Усы у него

— С министром сидел... Он приезжал в город. С отличниками совещание проводил...

Сережка уже совсем освоился в царском обществе. Он принялся рассказывать о министре просвещения. О том, как сидел с ним рядом на банкете и как министр похвалил его за отличную успеваемость и дисциплину.

Покончив с министром, Сережка вкратце коснулся своего города. Петр узнал, что Сережка из Воронежа, и страшно разволновался.

— Ах ты елки-палки!—воскликнул он.— Я ж там был! Как там сейчас Воронеж?

— Не узнаете! Нечего и думать, — сказал Сережка. — Один проспект Революции чего стоит! Даже иностранцы отмечают...

Тут уж Сережка не врал. Город был первоклассный. Красивые, как в сказке, дома, школы, театры. Вдоль улиц цвели высокие липы, и пряный аромат их затекал в каждое окно.

Петр внимательно слушал рассказчика, кивал головой и, как показалось Сережке, немного завидовал. Так это и было. Петр вдруг

встряхнул черной густой гривои. ощетинились и торчали как пики.

— У вас другая обстановка, — сказал Петр, метнул недобрым взглядом на бородатых бояр. Те сразу заволновались и зашипели.

— Цыц, стиляги! — крикнул Петр и стукнул каблуком в пол.

Бояре моментально смолкли.

Сережке не хотелось огорчать прогрессивного царя. Он сказал, что его в Воронеже помнят. Там есть Петровский сквер и памятник с черным якорем. Петр немного повеселел и спросил Сережку:

— А в Липецке ты был, мин херц? Там тоже было жаркое дело...

Сережка подтвердил, что он ездил в Липецк на экскурсию, видел там останки железоделательных заводов петровской эпохи и чугунную руку Петра в краеведческом музее.

Экскурсовод рассказывал подробности. Петр Первый приехал на завод посмотреть на разливку металла для пушек и кораблей. К нему подошел сталевар в кожаном фартуке, с ременным пояском на голове. Он попросил государя положить руку на мокрый формовочный песок и оставить отпечаток. Потом в отпечаток налили жидкого чугуна. Получилась рука. Могучая, властная—точно как у Петра.

Врал экскурсовод или говорил правду, Сережка не знает и не хочет извращать историческую правду.

— За что купил, за то и продаю, — сказал Сережка. Лично он никогда не врет. Об этом знает пол-Воронежа. Даже немножко больше.

Петр выслушал Сережку, сказал, что факт такой в его биографии был. Все соответствует исторической правде. Липецкие краеведы — на уровне. Жульничества и обмана нет.

Сережка принялся рассказывать Петру, какой сейчас огромный металлургический завод построили в Липецке, но Петр уже слушал рассеянно. Наверно, устал.

Сережка решил, что пора брать быка за рога. То есть сказать Петру, почему он пришел и что ему, собственно, надо. Но тут произошел конфуз. Петр посмотрел на голые ноги Сережки, которые он по рассеянности забыл спрятать под стул, и недовольно спросил:

— Мин херц, почему ты пришел босиком? Тебе тут что — пляж или дворец?

Сережка растерялся. — Я мальчишке тапочки отдал,

сказал

он. — Стоит возле Петровского сквера и плачет. Я говорю: «Ты чего плачешь?» А он говорит: «Тапочки потерял. Теперь с меня отец три шкуры сдерет». Мне стало жаль. Я чуткий...

42