Костёр 1969-09, страница 30

им умением. Один из ребят, щупленький, но мускулистый, подошел ко мне, сел рядом.

— Где это тебя так? — спрашивает.

— Известно где.

— Крепенько.

— Ладно, сам знаю, что крепенько, лучше тебя.

— Да ты не обижайся. Меня, знаешь, как лупят, а я ничего. Продолжаю. Бокс дело такое, если начал — никогда не бросишь, засасывает. Подумаешь бросать, а как вспомнишь прошедшее — не можешь. Не горюй. У тебя первый бой?

— Первый.

— А у меня шестнадцать.

Я посмотрел на него с уважением.

— Много выиграл? — спросил я.

— Ни одного.

Я думал, он шутит.

— Как же так?

— Удары я слабо переношу, поэтому и происходит. Частые нокдауны и все такое. Заденут вроде бы не сильно, а я готов. Но бросать не собираюсь. Хотя бы один бой выиграю, тогда, может быть, брошу. И то не уверен, вдруг наоборот потянет — рубикон

перешагну. Так что ты не переживай, держись, парень!

Он мне понравился своей искренностью, откровенностью, упорством. Шестнадцать боев проиграть подряд и в то же время не отчаиваться! Есть в этом и бесспорная бесперспективность, даже сумасшествие, все равно он ни черта не добьется, раз такой слабак. Но мужественный паренек, ничего не скажешь.

— А как твоя фамилия? — спросил я, сам не знаю зачем.

Дубровский, — сказал он, явно польщен

ный.

— Покажи Мамедову свой нырок, Дубровский! — позвал его И-И.

Мой утешитель сорвался с места показывать нырок Мамедову. Как видно, он был техничный паренек, умел он многое и знал, но проигрывал из-за физических данных, совершенно не выносил ударов. Симпатичный Дубровский. Чем-то он меня окончательно успокоил, даже устыдил с его необычным послужным списком.

Досидели до конца тренировки. Вышли с И-И последними.

— Почему я так ужасно проиграл? — спросил я. — Ведь я шел вперед, атака — лучшая защита, не ваши слова?

— Вперед — это еще не все. Надо и вглубь одновременно.

— Как, то-есть, вглубь?

— Соображать.

Неужели я совсем не соображал?

— Ты прешь как бык. Бык кидается на-красное, но ты же не бык! Великие боксеры боксируют, словно поют. Легкость, вот что важно! Ноги уже! Уже ноги, братец! А голову ниже! Карпантье скользил по рингу, он был легок, как бабочка, быстр, как ягуар, а удар его, резкий, как молния, поражал точно. Но он не был быком. Никто из великих боксеров не был быком. Быка можно свалить очень быстро, с его бычьими мозгами...

Мне вдруг показалось, он начнет меня оскорблять сейчас, не хотелось мне этого.

— А Дубровский здорово соображает? — спросил я.

— Дубровский неплохо соображает, даже помогает ребятам советами. Он способен уходить от ударов, но малейший удар его сваливает. Удар он не держит, боксера из него,, конечно, не выйдет.

— Зачем же ему тогда боксом заниматься?'

— Ему нравится.

— Мало кому что нравится!

— Мне он тоже нравится, — сказал И-И, черт бы подрал эти данные, которых у него,, к несчастью, нет...

— Парень, с которым я боксировал, очень сильно бил, — сказал я, — у меня болит все тело, клянусь вам.

Он вдруг прошептал мне в ухо:

— Этот парнишка боксирует два года, к. твоему сведению.

— Как?!

— Не хотел я тебе говорить, но не выдержал.

— Это же несправедливо!

— Не было пары.

— А я при чем?

Как потом выяснилось, И-И такие встречи практиковал, чтобы закалить, умерить прыть* проверить новичка. Специально мне подстроил. Полезно это или нет, сказать трудно* но жестоко. Даже и способному новичку можно отбить навсегда охоту к боксу.

— Все-таки он меня ни разу не сбил! воскликнул я.

— Вот видишь!

— А я его сбил в первом раунде!

* * *

Подскочила ко мне сзади на улице, потянула за рубашку, и я обернулся.

Видок мой Ирку поразил.

— Ой, мамочки, что это с тобой?

Я растерялся, прикрыл нос ладонью.

— Ой-ой! — она меня рассматривала своими большущими круглыми глазищами, а я готов был сквозь землю провалиться, очень

26