Костёр 1969-09, страница 58

VI

аннее утро. В конторе идет распределение работ. А на чердаке от стенки к стенке протянута веревка, через нее перекинут кусок полотна. Над полотном прыгают куклы...

Ох как хотелось спать в эти предрассветные минуты! Оля сидела где-нибудь в уголке на корточках и покачивалась, силясь не заснуть.

Однажды, увлеченные репетицией, мы не заметили, как дверь нашего убежища распахнулась. И мы услышали голос председателя:

— Подходяще!—обычно суровые глаза товарища Федора улыбались.

— Вот чго, ребята!—сказал председатель. — Сочините-ка сценку, как народ машин боится! Не доверяет машине! Говорит: серпом верней!

Недопонимают. А здесь неудобно. Там способней! Как-то вечером

репетировать вам Можно в сарае.

я и Шура сидели в избе перед моим чемоданом и проверяли кукол. Вдруг Шура толкнула меня, я обернулась. В окно старались заглянуть две маленькие головы. Мы бросились к ним... По дороге улепетывала коммунарская девчонка Нюрка. А перед нами стоял, не поднимая глаз, Матвейка. И вдруг выпалил:

— Покажь чертей!..

— Каких чертей? — изумились мы.

— Каких в чемодане прячете.

— Да нет у нас никаких чертей! — выкрикнула сквозь смех Шура. Но Матвейка строго посмотрел на нее:

— Врешь! Бабка говорит — не ходи в коммуну! Г оворит, вы чертей из города привезли! А я не боюсь! Там они у вас! Покажи!

Я надела на руку Петрушку и высунула его в окно. Матвейка смотрел молча, не отрываясь. Глаза его блестели.

— Не страшный! — прошептал он.

VII

час перерыва широко распахивались двери огромного сарая. Усталые, потные, запыленные прибегали Стеша, Петр и Николай. Стеша вытаскивала из кармана лоскутки и начинала шить кукляшкам рубахи и сарафаны, а Николай с Петром натягивали кукол на свои непослушные, негибкие, словно каменные, пальцы.

Сочинили сценку про козла бабки Лизаветы.

Не получалось у нас козлиное меканье. Но однажды настоящее «ме-е-е-е» заставило нас всех вздрогнуть.

Из сена вылез Матвейка с соломой в вихрах:

— Можно я буду за козла мекать? Я хорошо буду мекать!

Мы обрадовались. С этой минуты Матвейка стал самым старательным

членом нашей бригады — на репетиции прибегал раньше всех и терпеливо ждал перед дверями сарая.

Наконец, день выступления назначен. Объявления повешены на всех столбах.

На полянке перед столовой расставили скамейки. Народ стал собираться задолго до начала.

В последнюю минуту Алка зашипела мне в ухо:

— Нет Матвейки!

— Ерунда! — пробурчал Виктор. — Я мекну!

— Не смей, — запищала Алка. — У тебя совсем не получается — ржешь, как хороший коняга!

Ждать больше было нельзя, и мы начали представление. И про женщин, которые машин испугались, и про Петрушку, который не мог найти в коммуне газету «Ленинские искры», а затем обратился с вопросом к председателю: «Почему ком-мунарским ребятам «Ленинские искры» не выписываешь?»

Наконец на ширму прыгнул кукольный козел — и раздалось замечательное знакомое «ме-е-е-е!».

Я оглянулась. Запыхавшийся, с шишкой на лбу, в разорванной розовой рубашке, Матвейка стоял за ширмой.

— Через окно вылез! — шепнул Матвейка. — Бабка меня закрыла.

Представление закончилось. Крестьяне продолжали сидеть на своих местах, споря и размахивая руками.

Огромная борода сунулась за ширму.

— Как это вы их там дергаете? — спросила борода. — Хорошо, да маловато! Еще бы!

Деревенские мальчишки повисли на ветвях старой липы и старались рассмотреть наш театр сверху. Чей-то озорной глаз глянул в наш чемодан с куклами, и зазвенела задорная частушка:

Дорога моя подруга, Это не потеха ли? Чертенята в чемодане С города приехали!

Над ширмой выросла голова председателя в фуражке, сдвинутой на самый затылок.

— Молодцы! Коммунарское вам спасибо! И про козла хорошо получилось. Козел совсем как у бабки Лизаветы!

Мы посмотрели на Матвейку:

— Будет тебя бабка бить?

— А може, не побьет! — сказал Матвейка, поблескивая веселыми глазами. — Вон она на травке сидит... сзади

• • •