Костёр 1972-11, страница 37

Небольшой городок Столбцы стоит на Немане, в его верховьях. Те, кто уходит по Неману в лодочный поход, начинают свой путь отсюда, от начала неман-ской быстрины, чтобы в конце пути повстречаться с морем, вдохнуть ветер Балтики.

Но до моря плыть долго. Долго будет колыхать тебя неман-ская волна, становясь все более раздольной, и тебе будет казаться, что течение Немана замедлило свой бег, хотя на самом деле оно станет не только стремительным, но и могучим. Ширь и глубина стремнины скрывают быстрое движение вод.

Тебе будет казаться, что течение замедлило свой бег, но тебе самому не захочется спешить когда ты увидишь неброскую, за думчивую и добрую красоту над неманского края.

Крутой берег, поросший пря мыми медноствольными сосна ми: поляны, полные брусники над водой печальный крик пти цы, которую белорусы называ ют «каня», — право, не знаю как зовут «каню» по-русски; воз вращается домой пара аистов устало машут крыльями; серая цапля перелетает через реку, садится на мелководье старицы, грустно стоит на одной ноге, спрятав под крыло клюв; дикая утка пасет в прибрежных тростниках свою детвору; на прибре жном зеленом выгоне ходят, позванивают надетыми им на шею звонкими колокольчиками лоша

ди; бесшумно и плавно отчаливает от берега долбленка, длинная деревянная лодка — «чайка», как называют ее здешние люди...

Ты плывешь, и сами собой вспоминаются стихи обо всем, что вокруг, стихи, сложенные на языке народа этой земли, простые, сердечные, естественные, как сама эта природа, стихи, которые воспринимаются как явление этой природы, этого края — стихи Якуба Коласа:

Мой родны кут, як ты мне м1лы! Забъщъ цябе не маю с1лы!..

Его «родны кут», родной его уголок связан с истоками Немана: в тоех километрах от Столб

цов в небольшой деревеньке Акинчицы и поныне стоит бедная крестьянская хата, в которой он родился девяносто лет назад.

В детстве его звали Костусь, Костусек. По-русски — Костик. Босоногий русый пастушок, такой же голоштанный, как его сверстники, крестьянские дети, сыновья малоземельных и безземельных белорусских мужиков, нищих арендаторов панской земли, сыновья печальных жней, мастериц домотканого рядна, внуки тех, кто еще хорошо помнил крепостное право...

Он был такой же, как все, но поэзия родной лесной стороны, народные предания, песни и сказки матери, звучание бело