Костёр 1972-11, страница 38

русского слова с малых лет вселили в него счастливую тревогу творчества. Семилетним мальчонкой сочинил он свои первые стихи, бесхитростные стихи о голенастом аисте, который уселся на сосне, опустив долу свой длиннющий красный нос, сочинил, еще не зная грамоты.

Грамота пришла к нему с книгой Пушкина, по ней он учился читать, и первые буквы, которые он узнал, были инициалами великого русского поэта.

Было это так. Его отец и его дядя Антось, тот самый, который впоследствии стал одним из главных героев замечательной поэмы «Новая земля», а тогда, задолго до поэмы, просто любимый дядя, приехали с ярмарки.

Приехали, поужинали, и дядя Антось раскрыл на хтоле книгу.

— Поди сюда, Костусь! Обещали мы тебе с батькой книгу купить, вот и купили. Хорошая книга. Только как же ты ее читать будешь? Ты ж неграмотный!.. Ну, ладно, давай учиться. Вот здесь написано: А. С. Пушкин... Две палочки, которые одна другую подпирают и перекла-динка между ними — это буква «а».

— А! — повторил Костусь.

— А вот этот серпик без ручки — это буква «эс».

— Эс!

— Ну, вот: А. С. — значит Александр Сергеевич. Пойдем дальше. Ты помнишь, какие у дядьки Амброжика ворота? Одно бревнышко слева, другое справа, третье сверху на них лежит.

Видишь, вот эта буква как раз и похожа на Амброжиковы ворота. Называется она — «пэ».

— Пэ! — обрадованно повторил Костусь. — Пэ — потому что Пушкин!

Так он вошел в мир Пушкина, еще не зная, что входит в ворота и собственной поэзии, что поэтическое слово станет его многотрудным делом.

Впереди был долгий и тяжкий путь, тяжкий потому, что многие годы его пролегли по бездорожью царской России, и бездорожье это было особенно ухабистым на такой окраине, как Беларусь.

Впрочем, официально считалось, что никакой Беларуси нет. На картах Российской империи она значилась как Западный край, язык народа, который его населял, считался не языком, а мужицким говором. И вся Беларусь представлялась глухой пущей Полесья, топкой полесской трясиной. И говорили так: «По-лещуки они, не человеки...»

Но если ее не было на картах, она была под ногами, перед глазами, была в сердце. Были сирые белорусские деревни, убогие городишки, были исполосованные межами поля и протяжная песня над ними:

А у пол1 вярба-а-а, Пад вярбой вада-а-а, Там хадзьла, там гуляла Дзвука малада-а-а...

Белорусское слово жило, плакало и гневалось, стонало и про

клинало, . билось пойманной птицей, рвалось на волю.

Он, Костусь, должен был высказать это слово, должен был бороться за то, чтобы выпустить на свободу птицу белорусской поэзии, белорусской литературы. И, став юношей, он выучился на народного учителя.

Он учительствовал на Полесье в деревне Люсино, затем в деревне Пинковичи. За то, что он выступил на стороне крестьян в их борьбе против помещика Скирмунта, его перевели в Игуменский уезд Минской губернии, чтобы был «на глазах у начальства». Но и на глазах у начальства молодой учитель занимался недозволенными делами: учил ребятишек белорусскому языку, хотя преподавание этого языка запрещалось, «сеял крамолу» среди учителей. И в 1908 году царский суд упрятал его на три" года в минскук> тюрьму — за организацию нелегального съезда учителей Беларуси и за составление революционной прокламации.

Из тюрьмы вышел уже не юноша Костусь, не безвестный народный учитель Константин Михайлович Мицкевич, а поэт Якуб Колас.

Стихи, подписанные этим псевдонимом Константина Михайловича Мицкевича, были известны еще до его ареста, но именно в тюрьме к нему пришла творческая зрелость, именно там начала создаваться поэма «Новая земля», которой суждено было стать классическим произведением белорусской поэзии.

Это удивительное произведение! На примере жизни своей родной семьи, ее горестей и радостей, ее повседневного быта поэт показал жизнь всего белорусского крестьянства, создал подлинную энциклопедию этой жизни. В поэме есть и смешное и трагическое, и глубокая горечь и озорное лукавство, и едкая сатира и проникновенная лирика, и все это в великолепном, сочном, красочном белорусском языке. Недаром он наряду с языком великого сподвижника Якуба Коласа, народного песня-

36