Костёр 1972-11, страница 39

pa Янки Купалы, наряду с языком выдающегося лирика Максима Богдановича составил основу современного белорусского литературного языка, дал сильный и звучный голос белорусской поэзии, белорусской литературе.

...Шли годы. Первая мировая война. Революция. Гражданская война. Становление Советской власти на Беларуси, первые пятилетки, предгрозье Великой Отечественной, партизанская эпопея белорусского народа с 1941 по 1944, послевоенное возрождение испепеленной белорусской земли...

Все эти исторические вехи Якуб Колас прошел вместе со своим народом, вобрал в себя его страдания, его поиски, его счастье. Вобрал и вернул книгами. Книгами лирики, книгами прозы, книгами публицистики, пьесами. И книги эти вошли в жизнь народа, и невозможно за-час~ую провести грань между нйми и самой жизнью.

Старый партизан гражданской войны дед Талаш из повести «Трясина» жил не только на ее страницах: люди моего поколения, мальчишки предвоенных лет, встречались с ним на пионерских утренниках,а когда грянула Великая Отечественная, дед Талаш снова ушел в партизаны и повел за собой нас. И это только один пример неразделимости книг Якуба Коласа с самой жизнью.

Подобные примеры есть и сегодня. И сегодня жив брат Якуба Коласа Иосиф Михайлович, дядька Юзик, простой крестьянин, который на многих литературных вечерах мастерски, не хуже иного артиста, читает главы из поэмы «Новая земля» и сам предстает перед слушателями как персонаж этой поэмы, невыдуманный и глубоко типичный народный характер.

Такой яркий народный характер являл собою и сам Якуб Колас. И даже тогда, когда он был уже, что называется, живым классиком, вице-президентом Белорусской Академии наук, лауреатом Государственных премий,

к нему обращались просто: дядька Якуб.

Дядька — это в белорусских селах уважительное обращение к старшему. Уважительное и в то же время доверительное, свойское. В нем нет панибратства, но нет и приниженности. И ведь не каждому ты скажешь: дядька. Как не каждому, даже старому знакомому, станешь говорить «ты». Дядька — это когда ты видишь, что человек добр и прост, сердечен и душевен.

В последние годы жизни дядька Якуб, седоусый, немного грузный, ходил с палочкой, усталой походкой тяжело поработавшего крестьянина, и руки у него были крестьянские, мужицкие, с широкими могучими ладонями и узловатыми пальцами — руки пахаря. Они и впрямь держали перо, как рукоятку плуга, — крепко, ухватисто, уверенно.

Пахарь на поле родной литературы, он до конца своих дней приумножал ее богатство, и когда в августе 1956 года оборвалась последняя его борозда, все, подводя итог его жизни, поразились, как много он сделал. Десяток томов полного собрания сочинений не вобрали в себя всего: почти каждый год в архивах находят новые, прежде неизвестные его стихи, статьи, очерки, рассказы, письма. И когда мысленно окидываешь взглядом весь его творческий путь, снова вспоминаешь его родную реку Неман. Там, в верховьях, неподалеку от родины дядьки Якуба, начиналась его стремнина,

постепенно крепла, уходила и вширь и вглубь, неукротимо катила свои воды за пределы Беларуси, в соседнюю братскую Литву, к морю, к Балтике, на берегах которой стоят иные страны, звучат иные языки, живут иные народы. Так и творчество дядьки Якуба, вся его жизнь, взяв начало на родной белорусской земле, вышли за родные пределы, влились в мировую поэзию, в мировую литературу.

А в маленькой деревеньке Акинчицы и поныне стоит бедная крестьянская хата, где в октябре 1882 года родился хлопчик по имени Костусь. От этой хаты до дома-музея Якуба Коласа в Минске пролегла дорога длиною в девяносто лет. Он не один шел по этой дороге, рядом с ним шли его стихи, шел Сы-мон-музыкант из одноименной поэмы, шел учитель Лабанович и его товарищи из романа «На раздорожье», шел красный партизан дед Талаш, шли сотни других людей, невыдуманные герои его рассказов, белорусские дядьки и тетки, девчата и хлопцы, деды и дети — шел НА-

РОД.

Они и сегодня идут по этой дороге, идут рядом с нами, смешавшись с нами, такие же простые смертные, как и мы. И — вечные, как поэзия, как литература, как поэт и писатель, который вызвал их к жизни,—Якуб Колас.

Валентин Тарас. Минск

Рисунки А. Гетманского

ч