Костёр 1987-09, страница 43
Весной 1834 года Петр Алексеевич Плетнев, профессор изящной словесности в Петербургском университете, взошел на кафедру. Студенты приготовились слушать очередную лекцию. Но профессор вдруг объявил, что прочтет сказку в стихах. Он открыл рукопись и начал читать — про Иванушку-дурачка и про его чудесного помощника, странного длинноухого Конька-горбунка. Как в котлах он не сварился, Как красавцем учинился; Словом: наша речь о том, Как он сделался царем,— читал Плетнев. В этой сказке было много чего — и перо Жар- птицы, и путешествие на край света, а оттуда на небо, и Рыба-кит, такая огромная, что на ней поместилась целая деревня. Автором этой сказки оказался скромный, никому не известный студент философско-юридиче-ского факультета, приехавший в Петербург из далекого города Тобольска. Плетнев читал его сказку по рукописи, а уже через несколько месяцев «Конек-горбунок» вышел отдельной книжкой. И вот произошло чудо — совсем как сказочный Иванушка, Петр Павлович Ершов, девятнадцатилетний студент-провинциал без титула и состояния, вдруг стал знаменитым на всю читающую Россию литератором. А получилось это так: закончив сказку, свое первое произведение, Ершов решил отдать ее на суд своему преподавателю — П. А. Плетневу, а тот показал ее Александру Сергеевичу Пушкину. Пушкин не только высоко оценил произведение молодого поэта, он считал необходимым выпустить «Конька» в свет с картинками по возможно дешевой цене и в огромном количестве экземпляров. Но это не все. Александр Филиппович Смир-дин, русский издатель и книготорговец, близко знавший многих литераторов того времени, рассказывал, что Пушкин переписал в сказке Ершова первые четыре строки — прежние (мы их не знаем) показались ему неудачными. Значит, открывая «Конька-горбунка», мы читаем, возможно, пушкинские строки: За горами, за лесами, За широкими морями, Против неба — на земле Жил старик в одном селе... Теперь строчки эти помнит, наверно, каждый говорящий по-русски человек. Таково было отношение к ершовской сказке Пушкина. Однако критики того времени были настроены не так доброжелательно. Сейчас это кажется странным, но многие не увидели в сказке ничего, кроме «забавного фасада». Хуже критиков оказались цензоры — уже после третьего издания «Конька-горбунка» запретили. И это несмотря на то, что при печатании в сказке и так опустили много «опасных» мест, где говорилось про купцов, про царских слуг, про самого царя. Царские чиновники первыми заметили, что не все в этой сказочке так уж просто и невинно, слишком уж глуповат и несимпатичен царь, а слуги его — и вовсе негодяи какие-то. Может быть, кое-кто и себя узнал... Не надо забывать, что дело было в царствование Николая I: уже сосланы декабристы, скоро погибнет на дуэли Пушкин... При жизни Николая I «Конек-горбунок» больше не издавался, появился он вновь только в 1856 году. И снова поскакал Конек по просторам России, везде завоевывая любовь читателей... А что же его создатель — Петр Павлович Ершов? Он продолжал писать — стихи и поэмы, рассказы и либретто для оперы, но эти произведения сейчас забыты. Трудно сказать, почему так получилось. Закончив университет, Ершов вернулся в Тобольск, стал преподавателем в той самой гимназии, которую окончил несколько лет назад. Учил детей, среди которых был, кстати, Митя Менделеев, будущий великий ученый (с ним Петр Павлович переписывался до конца жизни). Многодетная семья, скромное жалованье, тоскливая провинциальная жизнь, не клеилось как-то ВСС.. • Но ведь был еще «Конек»— первое, но обессмертившее его произведение. Как же удалось Ершову написать его? Может быть, он, как считалось когда-то, просто записал народную сказку? Но посмотрим на «Конька-горбунка» повнимательнее — в нем, как в капле воды, отчетливо отразились детские и юношеские впечатления Петра Павловича. Во-первых: в сказке нет ни намека на крепостную зависимость крестьян, не действует тут ни один помещик, ни один барин. И сам Иван, и его «умные» братья, и отец их — люди свободные, на барщину не ходят, распоряжаются собой, как хотят. И это понятно — не видел Ершов в детстве никаких крепостных: за Уралом крепостного права не было. Крестьяне там считались «государственными», то есть принадлежали царствующему дому, царю, другими словами. Платили ему денежный оброк. Не потому ли особую насмешку вызывает в сказке Ершова царь — не барин, не помещик, как бывало в других сказках, а именно царь? Во-вторых: Иванушка и Конек-горбунок все время скачут, летят на огромные расстояния — «верст сто тысяч отмахал, и нигде не отдыхал»— это для них самое привычное дело. На край света надо ехать? — Доберутся! А ведь и сам Ершов переезжал в детстве вместе с отцом, которого переводили из города в город — из Петропавловска в Омск, оттуда по великим рекам Иртышу и Оби в северный Березов, а это без малого две тысячи верст. Затем Тобольск — настоящий стольный град тех мест: здесь был каменный кремль, была губернская гимназия (в нее-то Ершов и приехал учиться, ведь она была в те времена единственной на всю громадную территорию |
