Костёр 1975-02, страница 65

Ботвинник

Смыслов

Таль

Петросян

Спасский

ступеньку, получил второй разряд, затем еще на одну — получил первый. На способного мальчика обратили внимание, направили в Москву.

«Лет пять назад, — вспоминал в 1968 году Ботвинник, — прибыл с периферии на мои занятия хрупкий паренек, Толя Карпов. Лет ему тогда было от роду 12, играл он слабо. В сеансе с часами я зевнул ему ферзя, и тем не менее партия закончилась вничью. Сейчас Анатолий — опытный шахматный боец. Умный спортсмен, он всегда знает, когда надо играть на выигрыш, а когда — сделать быструю ничью. И заслуживает удивления и признания, что 17-летний мастер умело применяет спортивную тактику, свойственную лишь зрелым гроссмейстерам.

Получится ли из Карпова крупный гроссмейстер? Это выяснится в ближайшие 3—4 года. Быть может, да. Силу шахматного бойца определяют четыре качества: талант, характер, здоровье и специальная подготовка. Мне кажется, что Толя удовлетворяет всему этому комплексу «четырех условий». Правда, ему еще необходима физическая закалка».

Ботвинник не ошибся. Серьезное отношение Анатолия к шахматам выработало в нем замечательное чутье — интуицию, и, обладая ею, словно с помощью талисмана, Карпов стал стремительно преодолевать новые ступеньки. В 18 — он чемпион мира среди юношей. Еще через год завоевывает звание гроссмейстера. Добивается блестящих успехов в международных турнирах. И, наконец, преодолевает последний «пролет» шахматной лестницы — цикл борьбы за чемпионский титул. В этот трехгодичный цикл входят: а) зональные турниры (для шахмати

стов нашей страны это первенство СССР); б) межзональные турниры (где встречаются победители зон); в) состязание претендентов в матчах.

В первенстве СССР Анатолий стал серебряным призером. В межзональном турнире, не потерпев ни единого поражения, поделил 1 и 2 места. И в заключение, разбил в матчах одного за другим таких гигантов шахмат, как Лев Полу-гаевский, Борис Спасский, Виктор Корчной. Перед ним, 23-летним студентом Ленинградского университета, открылся семафор к встрече с чемпионом мира Робертом Фишером.

Коля Терской: — Вот это лестница! И, наверно, чем выше взбираешься, тем труднее?

Ферзьбери: — Разумеется. Возьмем финальный матч Карпова с Корчным, я наблюдал его. Труднейшее соревнование. Одна подготовка чего стоит! Нужно быть в курсе всех дебютных новинок, а их несметное число. Нужно в совершенстве изучить игру соперника: выявить его излюбленные начала и постараться найти в них «трещинки»; определить, какие схемы он разыгрывает лучше, к каким построениям тяготеет, чтобы потом стремиться таких схем и построений не допускать; вскрыть все микронедостатки в его игре и установить позиции, в которых он чувствует себя менее уютно, чем в других. Все это можно узнать^ если тщательно разобрать его партии — а их сотни. Из всего надо сделать выводы и наметить, как использовать в матче выявленные факторы. Наконец, нужно самое серьезное внимание уделить собственной физической подготовке: матч требует колоссальной затраты энергии и сил.

Представь, будто такой матч играешь ты. Сидишь за столи

ком на ярко освещенной сцене, против тебя твой соперник, а из зала за каждым твоим движением наблюдают сотни зрителей. Но тебе надо забыть об этом и вообще забыть обо всем, совершенно обо всем кроме разыгрываемой партии. Только на ней нужно сосредоточиться, отдать ей все, что можешь, полностью «выложиться», как говорят спортсмены. Ведь каждый ход ты обязан сделать с наивысшей точностью, потому что допусти хоть небольшой промах, и противник неумолимо накажет тебя, заставив произнести ужасно неприятное для шахматистов слово «сдаюсь», всего одно коротенькое слово, но сразу урезающее твои надежды и мечты. Однако и об этом ты не должен сейчас думать, не имеешь права, потому что нужно так предельно сосредоточиться на самой игре, чтобы всякий раз не просто отыскивать лучший ход, но отыскивать его за кратчайшее время. Ведь рядом тикают шахматные часы, суммируя минуты твоего раздумья. А отпускается их тебе 150. И это на 40 ходов. Не успел — поражение. Итак, за два с половиной часа — 40 ходов, но не каких попало, а обязательно самых лучших, и это очень трудно и держит тебя в сильнейшем напряжении, а потому — сиди как прикованный, зажми руками уши, чтобы не отвлекал тебя шум, и думай, думай, думай...

Миша Бурее в: — Расскажите, пожалуйста, о Фишере.

Ферзьбери: — Шестилетнего Бобби научила играть его старшая сестра Джоан, и с этого времени ничто, кроме шахмат, не интересовало мальчика. Зато за доской он готов был просиживать с раннего утра до позднего вечера. С партнером ли, один ли — все равно. Пере-