Костёр 1976-01, страница 8

вал белые пупырышки на потолке и слушал, как бабушка мыла на кухне посуду и пела:

На Варшавском перронном вокзале Станционный смотритель прошел...

Грустная песня. Я много раз слушал ее и всякий раз, когда бабушка ее пела, мне хотелось плакать. Вспоминались обиды. Какие-то большие грубые люди выстраивались в моем сознании толпой. Каждый шел на меня, пугал или пытался ударить. Будто все, что в мире было плохого, коснулось и меня. А песня продолжалась.

...Офицер бросил Надю и тоже Поспешил в пассажирский вагон...

Больше всех было жалко девушку Надю. Она стояла на коленях перед офицером и просила не бросать ее.

Но офицер неумолим.

Обидно, когда слышишь о несправедливости, а помочь не можешь. Вот взять бы войти в бабушкину песню и вызвать этого белогвардейца на дуэль. Чтобы раз и навсегда отбить ему охоту издеваться... Или даже в историю, в любой век — куда хочешь!.. Мы бы им с Кешкой тогда показали и за Спартака, и за Жанну д'Арк, и за Коперника! Мы бы этим инквизиторам и прочим рабовладельцам!..

И тут в моей голове кто-то сказал слово «спать»...

Сочинение

Пишет весь класс. Кроме меня. Я смотрю в окно на облысевшие деревья, на мокрый блестящий асфальт, на облепленные глиной и грязью бока самосвалов и думаю о нашей учительнице русского языка Валентине Васильевне.

Раньше я никогда не сомневался в том, что она — самая лучшая учительница в мире. Но разве я мог предположить, что когда-нибудь она даст писать сочинение на тему: «Как я провел вчерашний день?». Не сочинение, а объяснительная записка, из которой всем станет ясно, как и почему класс ушел с урока немецкого языка. Ведь не все же догадаются об этом не писать. А найдутся и такие, кто специально только об этом и напишет. И самое главное— никто не виноват, таково задание. Не выполнил — получи двойку...

Интересно, это она сама придумала или директор подсказал?

Поворачиваюсь к Кеше. Он намахал уже полстраницы. Так увлекся, что даже язык высунул. Будто в данный момент, кроме сочинения, ничего другого для него не существует. То есть, конечно же, это так. И нужно совершенно не знать Кешу, чтобы не понимать, насколько это увлеченный человек.

Читаю:

«Как только проснулся, выглянул в окно

Вижу, идет шпион. Сигару курит. Э, думаю, меня не проведешь — это у тебя не сигара, а фотоаппарат. Сейчас я тебя словлю и — в милицию».

— Зачем ты врешь? — шепчу.

— Не приставай. Пишу, как утром шпиона поймал. И ты пиши. День большой, можно роман написать.

Смотрю на Таньку Ворохову. Одной рукой пишет, а другой, двумя пальчиками, себя за шею трогает. Она всегда делает так, когда думает. Интересно, что она пишет?

— Володя, почему ты не работаешь?

— Я, Валентина Васильевна, обдумываю, с. чего начать.

.— Начинай и учись думать на бумаге.

И я начал:

«Вчера утром позавтракал и пошел в школу. До гастронома шел вместе с бабушкой. Она торопилась купить свежей сметаны, а я торопился, чтобы вовремя поспеть.

Четыре урока все было нормально. А потом договорились не пойти на немецкий. Ну, раз все, значит, и я. Только Саня Пяткин сморщился и говорит: «Я — против».

Кеша тогда и спрашивает: «Почему?»

Ну, он и ответил, что в техникум собирается. А для этого нужна характеристика.

— Все хотим поступать. Всем нужны, — сказала Танька Ворохова.

— Вот и не ходите, раз нужны...

Тут я не удержался и дал ему по шее. Рука сама как выскочит из кармана и — тресь Пят-кина по воротнику. Он и захныкал. Даже из класса выбежал. Я думал, к директору помчится. Такие не сами дают сдачи, а делают это чужими руками...

И вот тогда я не знал, за что его стукнул, а теперь знаю. И совсем не за то, что он отказывался мотать немецкий, а за то, что выгадывал. Мне всегда противно, когда я вижу, как Пятки-ны сознательно выбирают то, что для них выгодно.

Мы пошли в парк и стали играть в футбол. Все вместе — мальчишки и девчонки. Воротами были папки и портфели, и в наших воротах стояла Танька Ворохова. Это благодаря ей мы выиграли со счетом 2:0. Правда, малость недоиграли. И виноват Петька Пронин. Забыв, что в воротах всего лишь девчонка, резанул своим коронным правым. И подбил ей глаз. А все игроки его команды закричали: ,,Ура-а, 2:1"...»

— До звонка осталось двадцать минут, — это голос Валентины Васильевны.

«Может, еще успею?»

— Кеша, как дела? — шепотом.

— Отлично! Сейчас поймаю шпиона и я — орденоносец...

— Мальчики, в чем там дело?

— Ничего, Валентина Васильевна. Это мы с Вовой делимся впечатлениями о работе.

— Никаких впечатлений. Написали — сдавайте.

Я взглянул на Таньку. И заметил, как она

6