Костёр 1976-04, страница 43

Я такое помню.

Высунулась из гнезда японка, огляделась и— плюх! — на воду.

Покрутилась недолго и вышла — стоит под дуплом, покрякивает, сама вверх глядит.

Вдруг из дупла — едва-едва не на нее — утенок комком, за ним другой, вроде парашютиста, и ковыляют неловко к воде.

— Обязательно нужно нам утку такую в домашнем хозяйстве, — решил рачительный Василий, — а то не утки на дворе — страхолю-дие: тошно смотреть.

Хорошо бы яйцо одно у японки похитить из гнезда тайно и под нашу белую утку. Она выведет в срок утенка и наверняка сама изумится красивому ребенку — нечаянная радость.

Смущало одно.

Липы-то, каждая обхвата в три, и никак не взобраться к дуплу без посторонней помощи: высоко и гладко.

Из мамы помощник никакой, а время не терпит.

Высидит японка самостоятельно дитя, и пиши пропало — скроет в зарослях без следа.

И НАШЕЛ

Несколько дней кряду ломал голову Васька, не спал ночами: лестницу не дотащить — слабосилен, и не взобраться — руки коротки и ни единого сучка.

Ну, а все же устроилось дело — видно, уж очень хотел.

В стороне от обрыва, в кустах бересклета, в чаще высмотрел настойчивый Васька липу потоньше других, но тоже с дуплом.

Сердце упало.

Наконец-то...

Василий — в хлев.

Японкино яйцо на положенном месте и, вроде бы, если приглядеться со вниманием — тонкая трещинка поверху — паутинка иль нитка.

— Скоро уже, — мечтал о лесном красавце повеселевший Васька, — скоро.

А то известись можно.

СКОРО УЖЕ, СКОРО

В дупле, и правда, на мягкой теплой трухе пять желтоватых яиц.

Васька выбрал одно осторожно — что побольше — и слез, сполз кое-как по стволу до земли, не упал.

Хоронясь, ничего не сказав маме, сунул он яйцо под нашу семейную утку, и она приняла его без тени сомнения, грела своим теплом.

День промелькнул, другой, третий...

Утром однажды глядит Васька, а за уткой утята пушистой компанией, словно детский сад.

НАКОНЕЦ-ТО...

И дождался — всему бывает конец.

Пришел назавтра проведать долгожданного любимца, а там...

В скорлупе дырка, точь-в-точь дупло, и головка оттуда торчит неизвестная — черная, с глазами блестящими, круглыми, язык раздвоен.

Змея!

Ладно хоть, мы с отцом вернулись как раз к происшествию, а то бы не стерпела мама этого нового домашнего животного.

Васькин красавец оказался при рассмотре-