Костёр 1976-04, страница 44

нии неядовитым полозом в коричневых по спине пятнах.

Мы ему дали молока в блюдце, и он до вечера не мог научиться, пить.

САМАЯ ДЛИННАЯ КОШКА

Неделю от зари до зари мы потешались над Васькой, кто во что горазд — прозвали его «Змей», а полоз тем временем рос. Испугается чего-либо — петуха при шпорах, к примеру, и в скорлупу во весь опор прятаться, как в крепость.

Ошибется в спешке адресом — дело обычное — сидит, забьется в утиную скорлупу.

Так и прожил у нас до осени, до листопада— вырос и пышно оделся в желтую перевязь от головы до конца.

Полоз неядовитая змея, а все же...

«Уползет восвояси», — надеялись мы на лучшее, и мама в особенности.

А он не ползет — ноль внимания.

Как-то раз к скворечнику стал подбираться — понятно, с преступной целью.

Они — полозы — по деревьям здорово лазают, лучше Васьки, могут даже с ветки на ветку.

Мы отогнали его, а он злится, шипит, как каленый утюг перед праздником в кухне, но не уходит от нас со двора. Вероятно, привык.

Куда-то исчезнет порой на часок, а к ужину, смотришь, лежит на дровах, греется — солидный, сам не тоньше полена.

Он и работу по дому себе подыскал — ловит в подполье мышей, точно кошка.

А на «кис-кис» не откликается, хоть сколько зови — мы пытались от нечего делать: я и папа.

И неприметно длиной вымахал в три здоровых кошки — это на первом всего лишь году.

«Что-то дальше будет?» — раздумывал я.

И вышло — зря, необдуманно мы надсмехались над Васькой тогда почти всей семьей.

Не ведали, что так обернется.

Полоз на нас и не глянет теперь — якобы посторонний, а за Васькой — как хвост.

— Он, чего доброго, и в школу за ним на следующий год потащится, — загодя болеет мама душой, а мы молчим с отцом: нам досталось на днях, не до разговоров.

Вдруг озадачил Василий нас: говорит насчет скворечника, что никаких преступных целей у полоза не было — обожает художественный свист и музыку. Вот и лез в первый ряд — к солистам ближе.

— Весельчаки! Пушистого всякого зверя круглый дурак полюбить в силах, а вы такого попробуйте...

Словом, про папу не знаю, а я пробую, согласно приглашению — выходит, кажется.

Да и, вроде, не трудно бы это: ведь, если подумать — он же живой, красивый, ползает стройно — зверь как зверь.

И потом.

Отчего же он не уходит в тайгу?

Наверное, тоже о нас что-то думает.