Костёр 1976-05, страница 7
САНИНЫ КАНИКУЛЫ ПОВЕСТЬ Герман БАЛУЕВ Рисунки Ю. Шабанова В ПОГОНЮ У Сани Смирнова были отец и брат Вовка. Больше никого у Сани не было, если не считать Ирины Викторовны, тощей соседки с желтыми, как бы приклеенными к голове волосами. Когда отец уходил в плавание, Ирина Викторовна появлялась в квартире Смирновых и принималась организовывать жизнь Сани и Вовки так энергично, что Вовка выходил из задумчивости. Он озирался, как Робинзон Кру-зо, и спрашивал: — Что лучше: жить в чистоте, но жить бессмысленно, или жить в беспорядке, но с пользой для человечества? Задав эти риторические вопросы, Вовка замирал, и веснушки на его лице становились еще более яркими. Ирина Викторовна временно оставляла щетку и смотрела на Вовку жалостливо. «Погулял бы, побегал бы... — вздыхала она. — Совсем от наук стал паршивенький...» На что гордый Вовка не реагировал. При одном взгляде на Вовку становилось ясно, что из него должен выйти ученый. Больше ничего из него получиться не может, такой он нелепый и задумчивый. В прошлом году Вовка поступал в университет. И даже не провалился. Целый год он изучал восточные языки, но разговаривал все еще по-русски. Вовка думал только о науке. Поэтому о самом Вовке приходилось думать Сане. И хотя это отвлекало его от учебы, седьмой класс он закончил вполне прилично, даже без троек, и радостно взволнованный — ура, каникулы! — явился домой. Явился он домой и увидел белевшую посреди стола записку. «Надо смотреть правде в глаза. Великий ученый из меня не получится, а средним я быть не хочу. Очевидно, мой удел — лопата. Прощай! Еду строить крупнейшую в мире плотину в Саянских горах, на Енисее. Половину денег взял. Половину оставил. Как убедить отца в том, что я поступаю правильно, пока не знаю, буду думать. Напишу ему большое письмо из Сибири. Владимир». «Вот так так!..» — подумал Саня. И любой из нас в его положении подумал бы, конечно, то же самое. Исследовав записку и ничего в ней больше не обнаружив, Саня подошел к окну и стал смотреть, как парни играют в волейбол. Парни были спортивные, с лоснящимися от пота спинами. Таких вполне можно было посылать на Енисей. Так же как и Саню. Он-то способен на многое. Но Вовка!.. Длинный, развинченный, бледный... Идет — руки болтаются, людям на ноги наступает... Жуть! Саня даже заснул в этот вечер не сразу. Это ведь только считалось, что Вовка старший брат. На самом деле старшим в доме был Саня. «Ешь!» — скажет Саня. И Вовка ест. А сам бы ни за что не догадался. «Возьми плащ, дождик», — велит Саня. И Вовка покорно надевает плащ, думая о своих несчастных иероглифах. В общем, Вовка — лопух. Если бы кто другой был лопух, Саня бы повеселился, похохотал. А тут — родной брат... Обидно! Эх, Вовка! Ему бы хоть каплю Саниной хватки, хоть немножко Саниного знания жизни... А Саня, надо признаться, о жизни знал уже все. Ну если не все, то главное—это уж точно. Он знал, что в жизни надо действовать решительно и дерзко, как действуют десантники. Идти вперед и не оглядываться. И не отступать, как это сделал Вовка. Еще ладно, отец в походе. Хоть он и капитан второго ранга, все равно мог не выдержать нового удара. Год назад схоронили маму, а теперь Вовка... Наутро Саня сообщил Ирине Викторовне, что Вовка экстренно вылетел на практику в район Енисея. — Разве там говорят на восточных языках? — удивилась Ирина Викторовна. — Разумеется,— ответил Саня, — ведь Енисей течет на востоке. Закончив с Ириной Викторовной, Саня взялся за письмо начальнику строительства Саяно-Шушенской ГЭС, чтобы тот лично присмотрел за Вовкой. Он отправил письмо авиапочтой и немного успокоился. Он считал: время есть все серьезно обдумать. До одиннадцати вечера в глубоком раздумье Саня ходил по скверику за домом, и при взгляде на него хотелось воскликнуть: «Вот он, будущий форвард!» Такой он был сбитый, крепкий, четкий. Корпус нес прямо, слегка откинув назад, и лицо имел круглое, румяное, с крепкими щеками и кошачьими быстрыми глазами. На следующий день он вызвал для беседы Ирину Викторовну и сделал ей новое сообщение: саянский климат оказался вреден для Вовкиного здоровья. А посему Саня немедленно вылетает в Сибирь, чтобы лично сопровождать брата на берега Невы. Ирина Викторовна опустилась на диван и с ужасом воззрилась на Саню. ПОЯВЛЕНИЕ СКАЛОЛАЗА «Цок, цок, цок, цок...» — процокала по трапу стюардесса, изящная, как стрекоза. Подняв лицо, она улыбнулась и пропела: б |
