Костёр 1976-05, страница 9

монетка скатилась к Кавказским горам, туда, где строится Чиркейская ГЭС.

— Хорошо, не на Северный полюс! — снисходительно вставил Саня. Ну, в самом деле, бросать монетку и ехать, куда она упадет, — первокласснику и то непростительно.

— Ну-с, приехал на Чиркей, работаю шофером. Раз еду, вижу, по скале люди идут. Красиво!.. Пришел к скалолазам, говорю: «Примите». Усмехнулись они. Еще бы: они все маленькие, легкие, а во мне килограмм под сто уже было... «Ладно, — говорят, — попробуй». Мне нужно было пройти пятнадцатиметровую вертикаль. Скала раскалилась, как сковородка, известняк слепит. Прошел я на радостях всю вертикаль на руках. Вылез, посмотрел на ладони — кожи нет. Сорвал и не заметил... Внимание, посадка! — сказал вдруг Кабалкин.

Из табуна сонных автобусов вылез один с надписью «Абакан — Майна».

— Погони еще нет? — спросил Кабалкин. И внимательно посмотрел на Саню.

— Ты думаешь, я из дома сбежал? Я догоняю,—ответил Саня свободно: совесть его была чиста. И ему было приятно осознавать это.

Они с Кабалкиным расположились в автобусе. И Саня грустно сказал:

— Помнишь, шел такой кинофильм: «Воспоминания о будущем»?.. Неужто правда — на земле побывали инопланетные пришельцы?! Не знаешь, Валера? —Саня вздохнул.— Я тоже не знаю. А наш Вовка тогда обрел цель жизни. И ты не поверишь, Валера, что его взволновало... Не каменные изваяния на острове Пасхи, не странные аэродромы в Латинской Америке. Нет! Он свихнулся на тибетских глиняных табличках с непонятными письменами. В фильме их показали мельком, но Вовка решил, что они — самое главное. Он подумал, что эти таблички хранят рассказ о прошлом человечества. И когда подумал, то чуть не сошел с ума: такое великое дело ему предстоит! Представляешь, Валера, он решил прочитать, что написано на этих табличках. Ну вот... А потом Вовка поступил на восточный факультет. В университет. Одичал ужасно, задашь ему вопрос — вздрагивает. Не поверишь, стал вскакивать по ночам и что-то записывать. Мне было жутко. Говорят, человек может предчувствовать катастрофу. Я ее предчувствовал. И она случилась. И вот, пожалуйста, ищи его теперь среди Саянских гор!

Между тем автобус катил по Хакасской степи. Сухая степь баюкает, качает автобус. Мохнатое солнце валится с косогора на косогор. И не за что зацепиться глазу: ни деревца, ни кустика... Желтые косогоры... Лишь изредка появится отара грязно-серых поджарых, как собаки, овец да пастух на коне черным силуэтом против дымного солнца.

— Заглянул твой брат Вова в колодец, — сказал Кабалкин печально. — И тянет тебя, и страшно, и блестит в глубине вода, а достать ты ее не можешь...

— Как это?..

— Вообрази: ты — ученый...

Саня вообразил. И вообразил, признаться, уже давно. Он твердо знал, что сделает в жизни нечто великое.

— И ты говоришь, — продолжал Кабалкин: — «Хочу открыть то-то и то-то». Тебе говорят: «Открывай на здоровье!»

Саня улыбнулся.

— Проходит время, ты разводишь руками: «Извините, братцы, как-то ничего не открылось...»

Улыбка сползла с пыльного лица Сани.

— То есть как ничего не открылось?!

— Страшное дело! — сказал Кабалкин. — Сколько умнейших ученых всю жизнь работает, мается и — ничего... Пусто! Это же каким надо быть смелым парнем, чтобы добровольно идти на такое жуткое дело!..

Кабалкин печально склонил русый чуб, как бы признаваясь, что лично у него идти на такое дело духу не хватит.

— Ой-ей-ей! — невольно простонал Саня.— А что же делать?

— Не знаю, Саня, не знаю. Я лично не стал рисковать. Самое надежное дело — рабочий. Каждый день обязательно что-то сделаешь. Либо скалу очистишь, либо груз перевезешь, либо сотню кирпичей уложишь... Пролетит время, глядишь — дом построил. Или даже плотину. Тут — безошибочно...

Саня уныло смотрел на желтую равнину. За автобусом жирно вспухала пыль. И предстоящая жизнь неожиданно показалась Сане такой же серой и скучной, как эта пыль.

Он посмотрел через переднее стекло и увидел, что лиловая мгла впереди уплотнилась, оторвалась от неба и оказалась горным хребтом. Над хребтом сверкало пять снеговых вершин.

— Борус. Гора Борус,—сказал Кабалкин.— У подножья этой горы строится самая крупная в мире ГЭС.

И сразу кончилось степное уныние. Небо стало ярко-синим. Прохладный ветер выдул пыль из машины. Прижимаясь к скале, автобус вкатил в узкий каньон. Хребты вздымались до самого неба. И внизу, у самых колес, светло-коричневыми струями мощно несся Енисей.

ЛЮБИТЕЛИ ЛИТЕРАТУРЫ

Держа в руках запыленный портфель, Саня вышел из автобуса и огляделся. Мрачными громадами нависли хребты. На узкой полосе хмуро жались домики поселка Майна. Люди шли озабоченные, и что им было до Сани?

Теплая ладонь скалолаза легла на плечо путешественника.

— Вперед, дружище! На поиски востоковеда.

И вовсе не мрачными, оказалось, были хребты, а голубыми. И домики Майны оказались вполне симпатичными, раскрашенными в веселые тона. И торопливый паренек в желтой каске подмигнул неожиданно: «Пополнение?»

7