Костёр 1976-06, страница 15

— Те, которых вы увели.

— Я? Монахов? — вскипел неожиданно Жилец. — Что вы дурака валяете? Подите к черту вместе с монахами и Юркой-братом.

— А это что такое, гражданин? — сказал тогда Длинный и поднес к самому носу Жильца голубиное перо.

Жилец слегка побледнел, взял в руки перо, дунул на него и сказал:

— Ах это! Ну что ж — виноват.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ПОДУШЕК

— Виноват, — сказал Жилец, вздохнул и сел в глубокое кресло.

— Где же они у вас? — спросил Длинный, с ненавистью глядя Жильцу прямо в глаза.

— Сейчас-сейчас, — ответил Жилец. — Они под кроватью.

Тут Длинный упал на колени и заглянул под кровать.

— Что такое? — сказал он. — Здесь ничего нету.

— Как нету? — удивился Жилец, нырнул под кровать и вытащил оттуда плоский деревянный чемоданчик.

— Неуж здеся?

— Ага, — кивнул Жилец. — Вы уж меня простите великодушно.

Он нажал большим пальцем серебряный замок, и крышка чемоданчика открылась.

— Сожрал! — закричал вдруг Длинный. — Всех сожрал, окаянный!

В чемоданчике лежал ворох сизых, белых и коричневых разноцветных перьев.

— Всех монахов сожрал! — повторил Длинный, и слеза уж покатилась было по его лицу, но тут Жилец сказал:

— Что это вы городите? Не ел я никаких монахов.

— Слопал, слопал, — твердил Длинный. — Сожрал. По глазам вижу.

— Позвольте, — сказал Жилец, раздражаясь. — Я не ел никаких монахов.

— А это что?

— Перья. И вообще попрошу вас не орать и разговаривать со мной на «вы», а не то живо отсюда вылетите.

— Всех монахов сожрал, — в отчаянии повторил Длинный. — А из перьев хочет подушку сделать!

— Подушку? — изумился Жилец, широко раскрыв свои голубые, оказывается, глаза.

— А что ж еще, — сказал Длинный. — Конечно, подушку.

— Подушку, — повторил Жилец с недоумением и затаенной болью.

Слова Длинного поразили его, ударили, он сморщился, задумался, устало потер лоб.

— Что ж, — сказал он, горько усмехнувшись. — Наверно, и вправду надо бы сделать подушку. Кому все это нужно? Зачем?

Он рассеянно прошелся по комнате, придвинул стул к шкафу, обреченно взгромоздился на него.

— Да, надо сделать подушку. Вы правы, ребята.

Вздохнув, Жилец достал со шкафа четырехугольный коричневый предмет, и вправду похожий на подушку, рукавом обтер с него пыль и вдруг кинул сверху прямо на стол. От тяжкого удара стол ухнул и присел.

— Вот, — сказал Жилец. — Таких подушек у меня четырнадцать штук.

Перед нами на столе лежал увесистый и пухлый, в кожу оплетенный альбом. На обложке его золотом было вытиснено:

Перья птиц всего земного шара Собрал Николай Эхо Москва

Длинный протянул было к альбому руку, но тут же отдернул ее:

— Что это?

Жилец печально усмехнулся, раскрыл альбом, и перед нами развернулся веер никогда не виданных перьев. Тут были перья перепелок и кекликов, удодов и ударов, сарычей и орлов. Каждое перышко имело свой собственный карманчик, а на карманчиках были надписи вроде — «рулевые балабана» или «первостепенные маховые буланого козодоя».

— Птицы летают и роняют перья, — печально говорил Жилец, открывая страницу за страницей. — А я хожу и собираю их, потому что каждое перо — это письмо птицы на землю. Вот посмотрите — перо вальдшнепа. На вид скромное, но какой цвет, какое благородство...

— А там что, в чемоданчике?

— Ничего особенного, — махнул рукой Жилец. — В основном — сойка, свиристель. Неразобранная часть коллекции. Маховые перья вашего монаха. Вчера подобрал у голубятни.

Длинный побелел.

— Какой цвет, какое благородство, — бубнил он и пятился к двери. — Вы это... вы уж это... Простите уж...

— Еще бы, — смущался я.

— Да ладно, чего там, — говорил Жилец, закрывая за нами дверь. — Заходите еще, о жизни потолкуем, на перья поглядим.

— Еще бы, еще бы, — твердил я, глядя на закрывающуюся дверь.

ПОЯВЛЕНИЕ ГРАЖДАНИНА НИКИФОРОВА

В переулке фонарей еще не зажгли. Сумрачно было во дворах и темно в подворотнях.

К вечеру многие жильцы вышли на улицу поболтать, подышать воздухом, и вдаль по всему переулку до самой Крестьянской заставы, по двое, по трое, кучками они торчали у ворот и подъездов. У нашего дома собралась даже небольшая толпа. Издали я заметил Райку Паукову, бабушку Волк, с ними стояли знакомые и незнакомые люди из соседних домов и пришлый народ, из Жевлюкова переулка.

13