Костёр 1976-07, страница 21

томобилей появятся листовки. В правом верхнем углу будет напечатано — «Рот фронт».

У Маркузе нет имени, нет адреса. В тощем бумажнике — фальшивый паспорт.

Ночует он у приятеля. Засыпает лишь под утро. Его будит грохот подкованных сапог. Распахивается дверь. На пороге обер-вахмистр. С ним двое полицейских.

— Документы!

Из-за спины обер-вахмист-ра появляется Книбуш в военной форме.

— Не извольте сомневаться, герр обер. Это тот самый Маркузе.

Его увозят в закрытом фургоне. Вдоль борта надпись — «Свежий хлеб». Зачем лишний раз нервировать прохожих.

Полицейская тюрьма на Александрплац. Заключенные называют ее фамильярно Алекс. Тусклая лампочка. Зеленая, обитая железом дверь. Невыспавшийся полицейский чиновник.

— Ты член коммунистического союза молодежи? Отвечай!

Через несколько минут захлопнется дверь тюремной камеры. А сейчас на столе полицейского чиновника дребезжит телефон:

— Алло! Вы слышите? В городе появились листовки!

Арестованный Маркузе улыбается. Он ясно представляет себе квадратик бумаги № 3. И два слова — «Рот фронт» — в правом верхнем углу.

Друзья готовят ему побег. Весной 1934 года Маркузе, переодевшись священником, бежит в Данию. Мирная страна. Приветливые белокурые девушки. Вдоволь говядины и масла.

Он заканчивает спортивный колледж. Затем — долгие месяцы без работы.

— Кому нужен тренер? — ухмыляется служащий биржы.

Говорят, есть работа в Литве. С тех пор его фамилия звучит по-литовски — Маркузас.

В 1940 году Литовская ССР вошла в состав СССР. И вот он — советский гражданин.

1941 год. Война. Маркузас идет добровольцем на фронт.

Тишина над снежной равниной. Окопы противника смутно угадываются в морозном тумане. Там на расстоянии четырехсот метров — фашисты, бывшие соотечественники, враги. Слева на железнодорожном полотне черный остов разбитого товарного вагона.

— Пора, — говори майор.

Первые сто метро! он движется в рост. Затем бежит, пригнувшись, как в атаке. Тяжелый металлический рупор бьет его по ногам.

Раздаются выстрелы. Пули вспарывают снег. Дальше — по-пластунски. Метр за метром. Одиночные выстрелы сменяет трескотня пулемета. До вражеской траншеи метров пятьдесят.

Маркузе прижимает ледяной рупор к губам:

— Солдаты, — выкрикивает он по-немецки, — не верьте Геббельсу! Я расскажу вам правду о Сталинграде!..

В землянке командира роты сидит перебежчик:

— И вот я наконец решился. До этого ежедневно слушал передачи. Офицеры загоняли нас в блиндажи. Я прятался в траншее и слушал. За это старший лейтенант Книбуш ударил меня рукояткой пистолета.

— Гейнц фон Книбуш? — быстро спрашивает Маркузас.

— Совершенно верно, господин переводчик. Ну и мерзавец, доложу я вам.

— Я знал этого человека...

Гранд-отель в Мюнхене. На лестнице беседуют двое пожилых мужчин.

— Так мы увидимся? — спрашивает Гейнц фон Книбуш. — Не забывай, мы старые приятели. Мы говорим на одном языке.

— О нет, ты ошибаешься, Гейнц. Мы говорим на разных языках, — отвечает Маркузас.

Затем он проходит мимо не оглядываясь...

Он все помнит. Бои под Тулой, под Орлом, под Витебском. Госпиталь в Сибири. Госпиталь в Ново-Кузнецке. И вот — счастливейший день его жизни — Победа!

Дальше — медицинский институт в Алма-Ате. Тренер становится медиком, врачом. Его приглашают на работу в Эстонию.

Залитая светом баскетбольная площадка.

Последние секунды. Два очка решают исход ответственного матча. Острый момент. Неожиданно из этого круговорота вырывается легкий силуэт. Человек с мячом — гармоничное стремительное единство.

Неуловимое движение. Секунда полной тишины. Мяч дразняще замирает и, чуть помедлив, опускается в корзину.

Шквал на трибунах. Друзья обнимают сияющего Таммисте. Аплодисменты, крики.

И лишь один, может быть, самый горячий болельщик не аплодирует. Не может. Правая его рука в кармане. Счастливо улыбаясь, он незаметно идет к выходу.

Но ведь эти аплодисменты звучат и в его честь.

Фрицас Маркузас,

«студент института физкультуры,

Голландия, 1935 год.

Всю войну снимок пролежал

в солдатском вещевом мешке.

Нам с трудом удалось

его восстановить