Костёр 1976-12, страница 29

Hyp продолжала что-то искать: снимала с полок коробки, заглядывала в них.

— Вот! — сказала наконец Hyp и подвинула ко мне коробку с яркими разноцветными фломастерами. У меня было много фломастеров, гораздо лучшего качества — эти были мне совсем не нужны, но... как отказаться, когда девочка так старалась?..

Я взяла один из фломастеров:

— Откуда они у тебя? Это же американские!

— А это отец купил. Да, у америкен. Дешево. И еще он купил... букки.

— Какие «букки»?

На этот раз Hyp быстро отыскала нужную коробку: там лежали старые записные книжки (нот-бук) тоже из США. Вклеенные на первой странице календари были десятилетней давности. Почти ровесники

Hyp.

— Вам нравится? Отец купил их уже месяц назад... Когда еще мама была жива...

Hyp всхлипнула, и ее отец открыл глаза, посмотрел на дочь и тяжело вздохнул:

— Несчастная Hyp! Несчастный я! Несчастные все мы!

Потом он перевел взгляд на меня:

— Зачем все это? К чему?

И снова впал в оцепенение,

закрыл глаза и отвернулся к стене.

Hyp отошла на некоторое расстояние, поманила меня за собой и, наклонившись через прилавок, прошептала:

— Это у него после смерти мамы... Не хочет торговать. Говорит, ничего нам не надо. А ведь у меня есть еще сестрички и братики. Жалко их... А денег нет...

Бедная Hyp! Так вот почему ты подкарауливала меня целую неделю у гостиницы!

— Знаешь, Hyp, я куплю... И это, и это. Только за покупками зайду через день.

Я обманывала: послезавтра рано утром я улетала из Кабула.

Я протянула ей все афгани, которые были у меня с собой:

— Спасибо, Hyp. А за коробками я приду. А если нет...

— Как «нет»?! Но вы же заплатили деньги!

Девочка положила на прилавок смятые афгани, которые прижимала к груди, и отвела от меня взгляд:

— А я уже мечтала, как накормлю их сегодня!..

Бесхитростный ребенок! Мне стало стыдно перед Hyp, и я взяла эти коробки, чтобы потом «забыть» их в гостинице.

Прощаясь с Hyp, я протянула ей янтарную брошь, которую купила когда-то в Таллине.

— Возьми на память. Это — окаменевшая смола нашего серого Балтийского моря. Красивая?

— Очень! — отозвалась Hyp, принимая брошь так робко, так неуверенно, что я поняла— этому ребенку никогда и никто не делал подарков.

Все внимательно слушали женщину и с любопытством посматривали на меня.

— На какой картинке? Где? — спросила я, взбудораженная воспоминаниями.

— Да я... — Женщина пристально посмотрела на меня и вдруг заговорила быстро и возбужденно:

— Она у нас в деревне живет. Раньше-то они в Кабуле жили, но потом мать у них умерла, а их у отца шесть ртов осталось... Вот отец и продал лавочку, в деревню подался... Да и в деревне им бы трудно пришлось, если бы не Hyp...

— Hyp?!.

— Так ведь Hyp деньги и зарабатывает. Это она нам рисунки для ковров придумывает...

— А не сохранился ли у вас рисунок Нур?..

— Сохранился, сохранился, как же! — Женщина достала откуда-то из складок одежды кожаный мешочек и вытащила из него немного измятый рисунок.

И вот он лежит сейчас передо мною, этот рисунок — не больше тетрадочного листа.

Рисунки Ю. Иванова