Костёр 1976-12, страница 31

жили тринадцать чертей — двенадцать черных и один сивый.

Солдат продолжает как ни в чем не бывало свое дело — песню поет, зерно в жернова подсыпает да колесики покручивает.

— Ты что это делаешь, солдатик? — спрашивают черти.

— Да вы что, лупоглазые, не видите, что ли? Зерно мелю!

— А откуда ты взялся?

— Иду со службы домой, к жене, — отвечает солдат, закручивая кверху ус. — Да в дороге поиздержался, надо вот мучицы смолоть, хлебов напечь, сухарей в путь-дорогу насушить.

И опять стал солдат зерно подсыпать да колесики покручивать. А черти погоны у него щупают, кокарду лапают.

Стал солдат закуривать, и черти просят:

— Дай попробовать.

И, глядя на солдата, затянулись они махорочным дымком, да так расчихались, что опять пыль столбом взвилась.

— Да что это вы, косопузые, даже самокрутку не можете толком выкурить, — возмутился солдат.

А чертям, видно, понравилась солдатская сноровка, просят:

— Поучи нас, солдатик, чему тебя учили, нам ведь не довелось служить.

— Военному делу учиться всегда пригодится, — отвечает солдат. — Можно и вас поучить. Да вот кнут где взять? Нас ведь с кнутом учили.

Черти, конечно, вмиг притащили кнут.

Оправил солдат гимнастерку, построил чертей, стал разные команды подавать. А кто плохо исполняет, того кнутом полосует.

Понравилась, видно, чертям солдатская наука, спрашивают:

— А еще чему тебя учили, солдатик?

— Еще учили, как по горам лазить. Здесь гор нет, так вот на самый верх мельницы лазить будете.

И начал солдат гонять чертей то вверх, то вниз, то вверх, то вниз, а кто отстает — тот кнута получает.

— А когда же, солдатик, у вас отдых был?— спрашивает сивый, от усталости еле ворочая языком.

— А после учения, по особой команде, — отвечает солдат. — Но для этого нужны мне бурав и топор.

Черти, конечно, сразу притащили бурав и топор.

Просверлил солдат в стене тринадцать дырок, вырубил тринадцать затычек и объяснил чертям команду для отдыха и как по ней действовать.

И опять стал гонять их то вверх, то вниз, то вверх, то вниз, а потом заорал:

— По лагерям!

И мокрые от пота черти с радостью бросились по своим дырам. А солдат взял топор и забил дырки затычками. Смекнули черти, что

попались в ловушку, и стали предлагать солдату много золота как выкуп.

— А зачем мне ваше чертячье золото? Утром у меня свое, заработанное будет. Вот если обещаете не приходить больше на мельницу, тогда выпущу.

Что тут поделаешь? Пришлось пообещать, и солдат их выпустил.

Пришел утром мельник, видит: солдат жив-здоров, песню поет, зерно в жернова подсыпает да колесики покручивает. Обрадовался мельник, а деньги не отдает.

— Может, — говорит, — чертей и не было.

Ушел солдат ни с чем, а мельник остался.

Настала ночь, и забегали у мельника мурашки по спине. А в полночь вдруг как загремит, как загрохочет, как завоет-завихрит, да так, что мучная пыль столбом взвилась.

И не успел мельник чихнуть, как его окружили тринадцать чертей — двенадцать черных и один сивый.

— Ты что ж это солдата обманул? — зашипел на мельника сивый.

И стали черти мельника щекотать, щипать да рогами бодать. Хохочет мельник от щекотки, орет и визжит от щипков и ударов. Пропал бы он, если бы не солдат.

Вылез тот из-за мешков с зерном, за которыми, вернувшись к вечеру, прятался, и как гаркнет:

— По лагерям!

Черти так и бросились по своим дыркам, а солдат забил дырки затычками, спрашивает:

— Ну что, мельник, отдашь обещанное или еще поиграешь с чертями?

— Не губи, служивый, — взмолился полуживой мельник. — Сейчас принесу деньги.

— Постой, — остановил его солдат, — чтоб верней было дело, я с тобой чертенка пошлю.

И послал.

Прибежал мельник обратно, весь мокрый и отдышаться не может, видно, чертенок, сидя у него на шее, всю дорогу подгонял.

Отдал мельник деньги, и стал солдат чертей из дырок выпускать.

Выдернет затычку, вылезет из дырки черт, даст ему солдат хороший подзатыльник и говорит:

— Чтоб духу твоего чертячьего здесь никогда не было!

А чертям такое дело, видно, нравится, — каждый остолоп визжит от удовольствия и, приложив к лохматой башке лапу, отвечает:

— Слушаюсь, ваше солдатское превосходительство! — и пулей вылетает прочь.

Вот так и выгнал солдат всех чертей с мельницы, а наутро пошел своей дорогой.

Идет и рад, что со службы возвращается, что кругом луга расстилаются и солнце светит.

Идет и слушает, как в небе жаворонки поют, а в кармане денежки позвякивают.

В народе говорят: хорош гриб белый, а солдат — храбрый да умелый.

Записал в Кстово Горьковской области Леонид СПИЦЫН

м