Костёр 1977-03, страница 38

в амбулаторию, щелкнул выключателем, подсел к столу, положил перед собой лист бумаги и размашисто написал: «Здравствуйте, мои

дорогие!» Потом задумался, медленно зачеркнул написанное и вынул из ящика стола чистый лист бумаги.

ПИСЬМО ПЕРВОЕ

Митя! Сегодня я расскажу тебе о новом жильце нашего медицинского домика. Это императорский пингвиненок.

Он появился на свет в разгаре зимы. Было так холодно, как бывает только в Антарктиде и нигде больше на земном шаре.

Если бы пингвины, как люди, выдавали своим детям документы о рождении, то свидетельство о рождении пингвиненка выглядело бы так:

Имя: ПИНЯ.

Место рождения: МОРЕ ДЕЙВИСА, РАЙОН ПОЛЯРНОЙ СТАНЦИИ ИЗУМРУД.

Дата рождения: 12 ИЮНЯ 197... ГОДА.

Родители: мать — КИЯ.

отец — КИР-КИР.

Пиня был первенцем, и наверное, именно поэтому, онемев от изумления и восторга, молодая Кия зачарованно глядела на своего сына. Он ей казался таким красивым, таким Ладным, таким умным, что она ни на секунду не усомнилась в его абсолютном превосходстве над всеми другими птенцами колонии. Да и как¹ же иначе?!

— Пиня! Пиня! — говорила она, склоняясь к пингвиненку.

А Пине было холодно и совсем неуютно. Он вздрагивал, прижимаясь мокрым тельцем к брюху матери, жалобно попискивал и косился на скорлупки яйца, из которого вылупился. В яйце ему было лучше — теплее, по крайней мере.

Вскоре Пине захотелось есть. Он запрокинул назад голову и широко раскрыл клюв

Мать взяла его клюв в свой и отрыгнула пищу.

Поев, Пиня огляделся. До самого горизонта белел лед. Редкими мрачными зубцами торчали огромные айсберги, подпирая своими верхушками небо. По льду расхаживали пингвины. Их было много.

На берегу темнели домики и возвышались мачты антенн. Окна домиков ярко светились, словно кто-то вставил в них звезды, снятые с неба.

— Кто-то там живет? — спросил Пиня, с любопытством поглядывая на берег.

■— Люди, — ответила мать. — Они совсем как мы, пингвины, только не умеют нырять и плавать. Лапы у них длинные, крылья у них тонкие, а сами они тощие и суетливые. А главное, они не высиживают птенцов, — вздохнула она.— И зачем только они живут?

Рос Пиня быстро. Тело его покрылось густым пухом, таким плотным, что никакой мороз его не пробивал, никакой ветер. Голова его стала черной, а спина белой, грудь и крылья — светло-серыми. Вокруг глаз и на подбородке появи

лись белые пятна, а короткий хвост сделался черным и жестким.

Когда с берега задувал сильный ветер, по льду тянулись хвосты поземки и Пиня с матерью перебирались под защиту ближайшего айсберга. Они пережидали там непогоду.

— Где отец? — спросил как-то Пиня.

— Там, — показала мать в темноту крылом,—далеко на севере, где океан не покрыт льдом. Отец сейчас ловит рыбу.

— Зачем? — спросил Пиня.

— А затем, — пояснила Кия, — чтобы кормить тебя, когда я уйду к океану. Мы с отцом будем кормить тебя по очереди, пока ты не вырастешь и не научишься сам добывать пищу.

Низко над горизонтом появилось солнце, похожее на желтую каплю, и произошло чудо: лед засверкал, заблестели снежинки, внутри айсбергов замерцал голубой огонь, желто-крас-ное зарево охватило весь горизонт.

— Видишь, — мать указала на солнце, — зима поворачивает на весну. Теперь солнце будет выходить каждый день.

Когда Пине исполнилось двадцать дней, у айсберга, за которым они с матерью прятались от непогоды, появился Кир-Кир. Был он наряден и удивительно красив. Вокруг его глаз и на спине росли оранжевые перышки. Грудь была белее снега, а спина и крылья — чернее беззвездной ночи.

— О, Кир-Кир! — тихонько прошептала Кия.

Она наклонилась к Пине и ласково сказала:

— Ты будешь таким же красивым и нарядным, когда вырастешь.

Пиня пялил глазенки-бусинки на отца. Кир-Кир неторопливо прохаживался в нескольких шагах от них и почему-то не замечал ни его, ни Кию.

— Может, он не узнает нас? — шепнул Пиня.

— Нет. Он просто очень гордый, — пояснила Кия. — Он самый красивый и самый гордый.

Наконец Кир-Кир склонил набок голову и небрежно поклонился Кие.

— Однако, ты очень исхудала, Кия, — заметил он. — Видать, наш сынок оказался прожорливым. — Взгляд Кир-Кира скользнул по пингвиненку, прижавшемуся к брюху матери.

— Да. Аппетит у него,хороший, — ответила Кия и подтолкнула Пиню к отцу. — Он прибавляет в весе, как ни один из птенцов.

Отец прижал пингвиненка к своей ослепительно белой груди и еще раз поклонился Кие, прощаясь с ней.

— Когда она вернется? — спросил Пиня.

— Через месяц, — ответил Кир-Кир. — Есть хочешь?

— Хочу. — Пиня раскрыл клюв.

Отец взял его клюв в свой и накормил такой

34