Костёр 1977-05, страница 23

Костёр 1977-05, страница 23

Поднялись на помост, стали в изголовье народные комиссары Дзержинский и Семашко, председатель ВЦИК Калинин, командарм Ворошилов. Течет мимо них народная река, рабочие со всех московских заводов, крестьяне из дальних сел, моряки Балтики, красноармейцы и командиры...

Умер Ленин! Вождь народа, их вождь.

Скорбное молчание — громче любого крика. Как рвется и стонет сердце, а в памяти живо звучит его голос, его слова...

На письменном столе народного комиссара здравоохранения Николая Александровича Семашко лежат письма Ленина. Знакомый размашистый почерк, широкий и щедрый, как душа Ильича. Сколько раз за эти дни перечитал строки Владимира Ильича!

«Николай Александрович!

У меня сидит тов. Иван Афанасьевич Чеку-нов, очень интересный трудовой крестьянин...

Он потерял очки, заплатил за дрянь 15000 р.! Нельзя ли помочь ему достать хорошие очки? Очень прошу помочь и попросить секретаря Вашего сообщить мне, удалось ли.

Ваш Ленин».

Удалось, удалось достать очки трудовому крестьянину Чекунову, думает Семашко. Не удалось большее — сохранить жизнь Ильичу. Бесценную, удивительную, беспримерную жизнь.

А ведь всего за два дня до смерти выступил Калинин в Центральном комитете, сказал, что Ильичу лучше. Иностранные врачи пообещали выздоровление... Какой крик радости услышали кремлевские стены! Сколько надежды засветилось в глазах людей! И вот страшная весть — Ильича не стало...

Потом мысли Семашко уносятся в Женеву. Солнечное доброе утро. На горных склонах цветут эдельвейсы. Он,Семашко, его дочь Галя и Ленин с велосипедами поднимаются в горы. Галя пыхтит, справиться не может — слишком тяжела для нее машина. Ленин идет рядом. Помогает ребенку. Тянет в гору оба велосипеда.

— Пускай она сама, Владимир Ильич. Напросилась со взрослыми, а теперь вот ей и помогай...

Ильич молчит, хмурится. Потом говорит:

— Но ведь она же совсем маленькая!..

Кабинет Ленина.

Ильич, Семашко и Королев — председатель профсоюза города Иваново.

Глаза у Ленина грустные, он внимательно слушает Королева.

— Худо у нас, Владимир Ильич. Вот Николай Александрович посоветовал обратиться

к вам. Нет топлива. Нет сырья для ивановских фабрик. Город голодает.

Ильич обрывает на полуслове:

— А дети? Как дети, товарищ Королев?

Королев молчит. Ленину нужно говорить

только правду.

— Дети голодают тоже.

Ильич берет телефонную трубку.

— Наркомпрода Цюрупу.

Резкие интонации слышны в голосе. Ильич повторяет слова Королева. Трудно, в Иванове очень трудно. Нужно помочь неотлагательно детям.

— Да, распорядитесь. Что только возможно. Сгущенное молоко. Масло. Муку. Яйца. И сообщите мне. Когда отправите.

Вешает трубку. Бледный. Долго ходит по комнате. Когда пожимает Королеву и Семашко руки, старается отвернуться, трудно скрыть, как огорчил его гость из Иванова.

Но было и другое.

Смех! Счастливый смех Ильича.

Вот они вдвоем в кабинете.

— Ну, Николай Александрович, рассказывайте, как поработали в Крыму? Будут санатории во дворцах? Сможем мы поселить туда рабочих?

— Будут, — обещает Семашко. — Представляете, Владимир Ильич, проехали мы по побережью, опечатали дворцы и лучшие особняки, а потом объявили, что любой, кто посмеет сорвать государственные печати, будет расстрелян. Все это принадлежит народу!

— Прекрасно! — глаза Ильича лучатся. — А теперь пишите проект декрета. Да так, чтобы каждая фраза звучала, как гимн...

Задумывается, закрывает глаза и словно диктует:

— ...Дачи, особняки, дворцы великих князей и царей — так и напишите — станут санаториями не только для рабочих и крестьян всех советских республик, но и для рабочих других стран.

Семашко нравится проект Ленина, но уж больно фантастично звучат эти слова.

— Не рано ли, Владимир Ильич?

— Для этих слов, — улыбается Ленин, — пришло самое время.

И еще встреча...

Вошел в кабинет'Ленина по срочному вызову. Спешил в Петроград из Москвы. Волновался.

— Хорошо, что вы так быстро, — говорит Ленин. — Ну, как дела в Московской управе? Справляетесь, я слышал?..

— Кое-что удалось, Владимир Ильич. Открываем первые научно-исследовательские институты...

— Отлично, — говорит Ленин. — А мы тут придумали для вас новое дело.

21