Костёр 1977-07, страница 53

кто-нибудь хочет получить этого замечательного котенка, сказал я, то пусть спешит на Моко-товскую улицу, дом девять. Даже те, кто не может взять его насовсем, говорил я, пусть тоже едут посмотреть на этого замечательного котенка, потому что за погляд, как известно, денег не берут.

Почти весь наш класс сразу же записал адрес тети Франи. Одна лишь Бася Ольчак сказала, что у них дома и так уже три кота и поэтому ей уж лучше не заикаться о четвертом. Она даже отказалась идти смотреть, — к чему, мол, зря расстраиваться, раз такой чудесный котенок ей не достанется. Тогда я сказал: «Ну и целуйся со своими драными кошками!» — и решил про себя, что больше никогда с ней разговаривать не буду. Чтобы наверняка избавить тетю Франю от хлопот, я на всех переменках заходил в другие классы, рассказывал, давал адрес, предупреждал, чтобы никто не приходил раньше четырех и всем советовал брать с собой знакомых, потому что ведь каждому интересно посмотреть котеночка.

Одним словом, я потрудился на славу, устал как собака, но был доволен. «Может быть, уже сегодня тетя избавится от всех своих огорчений и вздохнет свободно», — думал я после обеда, но в четверть пятого я вдруг стал рассуждать. Допустим, котенка забрали, тогда тетя Франя, конечно, в порыве благодарности захочет поехать к нам, а зачем ей утруждаться, зачем тащиться в такую даль, когда я сам могу поехать к ней. И я поехал.

Приехав на Мокотовскую, я еще издали увидел огромную толпу перед тетиным домом. Признаюсь, мне даже жутко стало, тем более что кто-то уже кричал истошным голосом: «Пожарных! Надо вызвать пожарных!»

— Где «скорая помощь»? — вопил другой человек. — Ездят взад-вперед, а когда надо — их не дождешься!! Что за безобразие!!!

Но уже неслась по улице машина с красным крестом, и за поворотом завывала пожарная сирена.

Ничего нет хуже неизвестности, и я бросился в толпу. Я лез, протискивался, полз под локтями — и наконец оказался во дворе. А там теснотища! Все толкаются, спрашивают друг друга, что случилось, но никто ничего не знает.

С трудом пробрался я к тетиной парадной, но здесь даже яблоку негде было упасть. Одно обрадовало — я увидел здесь весь наш класс, соседние классы и знакомых наших знакомых, и их знакомых еще.

Меня даже сомнение взяло: а нет ли среди них каких-нибудь чужих ребят... которые по ошибке... «В такой тесноте и беда может случиться»,— думал я, поднимаясь по лестнице. Тетя живет на третьем этаже, а я уже был на втором, когда наступил — и совершенно не нарочно — на ногу той самой Басе Ольчак, у которой дома три кота. А главное, ведь совсем не больно наступил, а она такой подняла визг, будто ее режут...

Теперь-то я думаю, что все кончилось не так уж плохо. «Скорая помощь» уехала, пожарные хотя и обозлились, но тоже уехали, а вот милиционеры — те задержались дольше других, потому что составляли протокол о нарушении общественного порядка. А ведь никто его не нарушал. Жалели только, когда расходились, что не пришлось увидеть котенка, но тут уж виновата молочница, которая забрала его утром.

Правда, звонок на тетиной двери испортился. Это я признаю. Говорят еще, что дядя охрип, а тетя чуть не получила сильное нервное расстройство, но все это, наверное, не так уж опасно, если на следующий день тетя снова была у нас. И мама, и она считают, что опять во всем виноват я. Что ж, я даже готов это допустить, но разве я этого хотел?

Перевод с польского Ирины АРЦИШЕВСКОЙ

СТИХИ ТВОИХ РОВЕСНИКОВ

ВЕЧЕР

Когда на горизонте помутневшем Закат алеет яркой полосой — Прислушайтесь: притихший, опустевший Рассказывает сказки лес густой.

Уходит день за таяньем заката, За дальней бесконечностью полей... А ветхий пень вдруг вспомнил, как когда-то Стоял и он одним из тополей.

Сосна укрылась темным одеялом. Ласкает крону мирно ветерок. По лесу сны, зевая, пробежали, А меж стволов пробрался холодок.

Сосна кряхтит. Ручей журчит под ивой. Березка нежно шелестит листвой. И льется добрый, чистый и красивый Напев моей России дорогой.

Виталий Судаков,

14 лет, Новосибирск