Костёр 1977-07, страница 6

У стены стоит это «чертово колесо»—велосипед!

Да, это было со мной, теперь даже не верится, что.мы, уже привыкшие к машинам, к электричеству, к газу, когда-то принимали следы

машин за следы страшных змей. А ведь мы еще далеко не старики!

Как же много сделали люди за последние сорок лет! Подумаешь — голова кружится. Где же теперь сказке угнаться за делами людей?

ПАМЯТЬ

Когда я перебираю в памяти первые картины раннего детства, то вижу тополя, развалившийся дувал старой крепости, старенькую бабушку Тоты, которая приходила посидеть с нами, с малышней, и чтобы мы не разбежались, не расползлись, рассказывала нам сказки.

Еще я помню, как беднякам раздавали овец. Новые хозяева тотчас несмываемой краской выводили на спинах овец особые знаки, чтобы отныне свое ходячее богатство не спутать с богатством соседа.

Видно, тавро на ухо умели ставить только байские чабаны. Раскрашенные в яркие цвета овцы, пожалуй, самое яркое впечатление моего раннего детства.

Еще помню, как Язли меня обманул. Хочешь, говорит, сказку расскажу, и стал рассказывать:

— Жил да был один яшуля. Было у него двое сыновей. Одного звали Айт — «Говори», а другого — Айтма — «Не говори». Приказания отца Айт выполнял не прекословя. «Айт, неси молоток!» — скажет отец. Айт несет. «Айт, спой песенку!» Айт поет. Айт был умненький мальчик. А вот другой... Как же его звали? — схватился за голову Язли.

— Айтма! — подсказал я.

— Ну, так и быть, не стану говорить! — усмехнулся Язли.

И тут я понял, что меня надули, и расплакался.

Еще я помню свой первый страх. Была весна. Погода установилась теплая, деревья начали выпускать листья, расцвели цветы на бугорках, и запахло дымком. И теперь счастливые слезы выступают на глазах, когда улавливаю я запах весны, запах молодых листьев, не просохшей от весенних дождей земли и легкого, очищающего дыма, когда люди сгребают и жгут на огородах скопившийся за зиму мусор.

В тот раз нас послали за дровами. Наломать сухостоя. Был уже вечер. Мы пошли втроем: Язли, Джума и я, к старому руслу арыка. Джума — тоже наш сосед, был старше Язли. Ему даже иногда ишака доверяли, когда нужно было дров привезти.

Мы быстро набрали по вязанке, можно и домой, но Джума указал на одиноко росшее вдали старое дерево. Над этим деревом летали какие-то большие птицы.

— Бежим гнездо глядеть! — предложил Джума.

Мы подхватили вязанки, топоры и побежали к одинокому дереву.

— Кто до гнезда доберется первым, ну?— подстегнул нас Джума. Мы с Язли пулей кинулись на дерево, не замечая, что сам Джума остался стоять на земле. Язли опередил меня, может, на секунду всего. Мы заглянули в гнездо и увидали в нем три голубоватых в крапинку яйца. Величиной эти яйца не уступали куриным. Я уже потянулся, чтобы взять яйцо, но в тот же миг над головой что-то страшно засвистело, и я почувствовал сильный удар, от которого потемнело в глазах.

Язли ужом скользнул по веткам вниз, крича:

— Каюм! Слезай!

Я ринулся вниз, обдирая колени и руки. И когда оказался на земле, то ноги у меня дрожали от слабости.

Джума хохотал.

— Ну как, познакомились со стервятником?