Костёр 1977-08, страница 8

Костёр 1977-08, страница 8

— Может быть, у нее талант? — вставила слово ее соседка, удивительно похожая на девочку, сидевшую рядом с ней.

— Талант! — вспылила желтоволосая. — Вы посмотрите на ее лицо!

Последних слов Инга не слышала. Они с папой уже поднимались по лестнице.

Режиссер Павел Карелин был худой, длинный и бородатый. Борода мешала ему улыбаться, заслоняла улыбку. Но Инга по глазам чувствовала, когда он улыбается. Зачем только он отрастил бороду? Чтобы казаться старым? Или чтобы никто не замечал, когда он улыбается?

— Здравствуй, Инга, — сказал режиссер.

Откуда он узнал, что ее зовут Инга?

— Здравствуйте, — прошептала девочка машинально согнула в коленях ноги и снова распрямилась. — Это мой папа.

Режиссер протянул папе руку и назвал свое имя — Карелин.

— Вы садитесь в кресло. Курите. А мы с Ингой поговорим.

— Да, да, — согласился папа. — Спасибо. Может быть, я покурю в коридоре?

Но, повинуясь режиссеру, опустился в кресло, достал сигарету. Спичек, правда, у него не оказалось. Но тут перед ним возникла Вика. Она щелкнула зажатой в кулаке зажигалкой и поднесла огонь к кончику сигареты.

— Не стоит беспокоиться, — сказал папа, однако охотно воспользовался огнем.

А Вика уже снова исчезла.

— Ты любишь землянику? — спросил режиссер Ингу.

От этого вопроса сразу запахло сладкой земляникой. Так после леса пахли мамины руки. А подушечки пальцев были розовыми от ягодного сока.

— Люблю, — ответила Инга и покосилась на дверь.

— А я больше люблю чернику, — признался режиссер. И девочке показалось, что борода у него не настоящая, а приклеенная. И если сорвать эту бороду, то он окажется молодым-молодым, совсем мальчишкой. — Я больше люблю чернику, хотя от нее зубы и язык становятся черными. Помнишь?

Инга кивнула головой.

— А я люблю малину,^ сказала Инга,— и мама тоже...

— И мама тоже? — переспросил режиссер.— Ты никогда не снималась в кино?

— Нет, — призналась Инга и испугалась своего ответа.

Может быть, режиссер сейчас скажет: «Тогда отправляйся домой», но режиссер довольно улыбнулся — она представила себе его улыбку под бородой — и сказал:

— Очень хорошо. Девочка должна быть девочкой, а не артисткой. Я тоже попал в кино случайно. -—

— Случайно? — удивилась Инга. — Вас Вика нашла... на улице?

Режиссер засмеялся.

— Я сам себя нашел. Работал на заводе. Играл в народном театре... Ты тоже сама себя найдешь.

— Я нашла, — сказала Инга, — я буду, как мама, врачом.

— Будешь лечить детей?

— Нет, я буду ездить на «скорой помощи»... Я надену мамин белый халат. Он будет впору... когда я вырасту.

— Кино не помешает тебе, Инга, — сказал Карелин.

— Не помешает, — согласилась девочка и вопросительно посмотрела на режиссера. — А что надо делать?

— Быть самой собой.

— Как это — быть самой собой? — удивилась девочка. — Я не умею...

— Ты сможешь, Инга, — режиссер положил на плечо девочки руку. Рука у него была тонкая, длиннопалая, как у музыканта. Инга почувствовала на плече тепло.

— Понимаешь, наш фильм о женщине-ученом, которая все лето проводит в экспедициях.

— А я?

— Ты — ее дочка. Ждешь ее каждое лето. Все хочешь поехать с ней к морю. И ничего не получается.

Инга внимательно слушала режиссера. И вдруг, сама не зная почему, сказала:

— Я отстаю по русскому письменному.

Сказала и подумала, что режиссер скажет

«плохо», но он сказал:

— Догонишь. Мы будем друзьями, будем помогать друг другу... Надень-ка этот паричок.

И режиссер протянул девочке парик, похожий на рыжего мохнатого зверька.

Инга взяла паричок и стала натягивать его на голову, как шапку. Паричок был тесным, и чужие волосы налезали на глаза, но девочка терпела.

— Хорошо, — сказал режиссер, — а сейчас мы с тобой сыграем этюд. Представь, что тебе дали зеленое яблоко, кислое-прекислое. Ты его ешь. Морщишься, но ешь. На, держи яблоко.

И режиссер сделал жест, будто протягивает яблоко.

Инга «взяла яблоко» и долго рассматривала, словно раздумывала — есть или не есть. Потом вздохнула, поднесла ко рту и «откусила». И сразу на ее лице появилась гримаса. Инга морщилась и ела, ела и морщилась.

Вика прыснула, а папа засмеялся вслух.

— Что вы смеетесь? — нарочито строго спросил режиссер. — Думаете, легко есть зеленые яблоки?

Папа почесал затылок и, боясь своим ответом попасть впросак, сказал:

— Вообще-то трудно... по своему опыту знаю.

— Я съела яблоко, — сказала Инга минут через пять. — Теперь можно уходить?

— Что ты такая невеселая? — улыбнулся режиссер. — Ведь кислого яблока больше нет.

в

Предыдущая страница
Следующая страница
Информация, связанная с этой страницей:
  1. Кыно бслы

Близкие к этой страницы