Костёр 1982-12, страница 34

Улица у нас широченная. Из окна смотришь, на той стороне люди — чистейшие муравьи. Особенно на фоне громадного шестнадцатиэтажного дома. Но в том доме на седьмом этаже есть одно загадочное окно — в нем всегда горит свет. У меня письменный стол возле окошка. И когда ни гляну, там, через улицу, всегда огонек.

— Погляди, — сказал я Димке и объяснил, в чем дело.

— Бинокль нужно достать! — мгновенно сообразил он.

От кого-то из своих знакомых он притащил тяжелый полевой бинокль. Но на том окне оказалась тюлевая занавеска. Сквозь нее ничего не просматривалось. Верхний свет в комнате не зажигали. Лампочка горела в правом углу окна — то ли настольная лампа, то ли торшер.

— Наверное, какой-нибудь писатель, — предположил Димка после длительного наблюдения.— Сидит и целый день строчит. Задумал грандиозный роман.

— А может быть, ученый, — сказал я, — делает открытие?

— Дома за столом? — усомнился Дим. — Во-первых, днем все ученые сидят по институтам. Во-вторых, за письменными столами теперь открытий не делают. Нужны лаборатории, опыты...

— А если он теоретик?

— Все равно он на работе должен сидеть, а не дома.

— Наверное, пенсионер. Строчит мемуары.

— Пенсионер столько не просидит.

Мы вели наблюдение за таинственным окном несколько дней. Мы передавали друг другу бинокль и терялись в догадках. Два раза у занавески мелькнула тень. Мелькнула и пропала. А свет продолжал гореть. На улице вовсю полыхало солнце, а там, в уголке окна, теплился огонек.

Да, там засел настоящий лидер! Мы с Димкой подтянулись. Я как проклятый корпел над учебниками и изредка поднимал глаза к окну.

Огонек светился!

Подчас мне нестерпимо хотелось хоть ненадолго присесть у телевизора. Особенно, когда передавали приключенческий фильм или хоккей. Я уговаривал себя, что полчасика — не такой большой грех, почти сдавался. Но бросал взгляд в окно, и мне делалось стыдно.

— Горит? — звонил мне по телефону Дим.

— Горит.

— Может, у него со зрением плохо?

— Или выключатель испортился.

Наблюдение за таинственным окном отнимало

у нас немало времени. И все-таки его у нас оставалось значительно больше, чем было раньше. Мы с Димкой и до того учились неплохо. А теперь прямо-таки метили в отличники. Да дело даже не в этом. Сколько мы умных книг прочли! Сколько нужных выставок посетили! Мы уверенно превращались из безалаберных балбесов в порядочных умных людей.

— Послушай! — вдруг мелькнуло у Димки. — А посреди ночи свет горит?

Я поставил будильник на три часа ночи. Вско

чил по звонку, прошлепал босиком к окошку. Дом напротив стоял темной громадой.

Свет в окне горел, как ни в чем не бывало.

Невероятно!

Получалось, что он, наш лидер, трудится за письменным столом круглосуточно. Если тот бегун, к которому мы хотели пристроиться, легко уходил от нас, то этот вообще оказался недосягаемым. Про то, что люди могут трудиться по двадцать четыре часа в сутки, не писали даже в учебниках.

— Нужно проследить за ним целую ночь, — предложил Димыч. — Может, ты случайно попал на такой момент, когда он заканчивал очень важную главу и не мог оторваться?

Две ночи подряд я не спал. Я поднимался через каждый час и пялился в окно.

Свет горел!

Географию я щелкал, как семечки, и Ирина Сергеевна не могла мною нахвалиться. Ухмылочка Гены Завадского стала еще тошнотворнее. Гена не любил, когда ему наступают на пятки. Боря Ломик смотрел на меня с полным презрением, считая выскочкой.' Люда с Люсей недоуменно спрашивали:

— Это ты, Антоша? Даже не верится.

Свет в загадочном окне горел. Мы выдохлись. Мы изо всех сил рвали кросс на длинную дистанцию и чувствовали, что нас покидают силы. Хотя, с другой стороны, мы стали такими сильными и выносливыми, какими не могли себя раньше и представить. Раньше час за письменным столом казался мне мучительным. Теперь я мог свободно просидеть и два часа, и три.

Но терпение наше иссякло.

И мы отправились узнать, кто там сидит и над чем он столь упорно трудится. Мы обязаны были хотя бы мельком взглянуть на нашего лидера, перемолвиться с ним хотя бы парой слов.

Ориентируясь по окну, мы нашли нужную парадную. На лифте поднялись на седьмой этаж. Лестничная площадка загибалась буквой «г», и на ней оказалось четыре двери. Две из них мы путем логического рассуждения исключили — окна этих квартир выходили во двор. Требовалось выбрать какую-то из оставшихся дверей.

— Что, интересно, мы скажем хозяевам? — пробормотал Дим.

— Не тушуйся, я придумаю, — успокоил я друга.

На звонок нам открыла бабушка. Она долго возилась с замками. Отворив, спросила в щель:

— Вам чего?

Мне не верилось, чтобы такая старушка могла круглосуточно сидеть за письменным столом.

— У нас в районе, — сказал я, — создан штаб по борьбе за экономию электроэнергии. А у вас в комнате часто горит лампочка. Вот мы и пришли.

— Каво? — спросила бабушка.

Пришлось повторить ей то же самое, но в пять раз громче.

— Откуда вы взяли, что у нас свет горит? — обиделась она. — Неправильно вас послали. Пусть сначала разберутся, а потом посылают.

30