Костёр 1982-12, страница 32

СВЕТ В ОКОШКЕ

РАССКАЗ

К. КУРБАТОВ Рисунок А. Ежелина

У нас в школе каждый учитель доказывает превосходство своего предмета над остальными. Ма-тематичка, та, от чрезмерной любви к плюсам-минусам, случается, столько задаст на дом, что у нас в портфель не влезает.

Мы ей говорим:

— Да нам же еще целую гору по другим предметам задали. А в сутках всего двадцать четыре часа. Когда мы успеем?

— Алгебра, — воздевает она палец к потолку, — наука всех наук. Только познав алгебру...

Примерно в том же духе и остальные учителя. Даже физкультурник.

— Если ты хил и слаб, — вещает он, — то в твоей голове не застрянет ни одной порядочной мысли. Лишь на здоровом теле произрастает умная голова.

На что у нас совсем молоденькая географичка Ирина Сергеевна, которая недавно закончила институт, но и она — не успела явиться в школу, сразу:

— Без географии нет ничего. Если вы, ребята, хотите чего-то достичь в жизни, пристройтесь к экспедиции, которая уходит в дебри. Они идут цепочкой. Впереди — самый опытный и сильный. Приглядитесь к нему, научитесь у него. Он — ваш лидер. Только подражая лидеру, вы сможете стать такими, как он. И чем скорее вы станете такими, как он, тем дальше уйдете в непознанное, тем больше успеете. А за вами пойдут другие. Чтобы научиться у вас и обогнать вас.

Какое вообще отношение поход в дебри имеет к географии?

В конце концов получилось так, что я к уроку не подготовился.

— Корыхалов Антон, — вызывает меня Ирина Сергеевна, — прошу к карте.

Я вышел, взял указку и, естественно, красиво поплыл. Плаваю по мировым океанам и не вижу ни малейшего шанса на спасение. Захлебываюсь и тону. Указку в кулаке сжал — из нее сок капает.

И вдруг к своему величайшему удивлению слышу проникновенный голос Ирины Сергеевны:

— Антон Корыхалов, ты не волнуйся. Ты способный ученик, я знаю. Ты хорошо разбираешься в предмете. Наверное, у тебя сегодня мысли заняты чем-то иным, на данный момент самым важным. А так как ты человек целеустремлен

ный, то распыляться не умеешь. Я тебя правильно поняла?

В полнейшем недоумении поднимаю глаза. Поднимаю и из жалкого утопленника, который только что булькал в океанах, неожиданно превращаюсь в ангела с крыльями. Крылья поднимают меня к облакам и несут в такую высь, что захватывает дух. Ирина Сергеевна смотрит на меня восторженным и сочувственным взглядом. И не просто смотрит, она прямо любуется мною. Ее взгляд я ощущаю будто лучи солнца. Я даже в растерянности оглянулся. Может, у меня кто-нибудь стоит за спиной? Нет, никого. Смотрят на меня! И видят одного меня!

— Садись, Антон Корыхалов, — проникновенно говорит мне Ирина Сергеевна, — я спрошу тебя в следующий раз.

Отпустила и ничего не поставила — ни в журнал, ни в дневник. Ни точки, ни галочки. Ничего!

Фантастика!

Но, конечно, самая необыкновенная фантастика заключалась в том, что я унес на себе восторженный взгляд Ирины Сергеевны. Он будто приклеился ко мне. И унес на себе я ее взгляд по единственной причине: на меня еще никто и никогда не смотрел таким чудодейственным образом.

Видели, как отряхивается собака, когда вылезает из озера? Я отряхивался не хуже самого лохматого пса. Я пытался освободиться от магнетического взгляда Ирины Сергеевны. Но не сумел.

Поразительная история! Оказалось, по взгляду . человека, как по открытой книге, можно прочесть, кто он такой и как к тебе относится. Я вдруг обнаружил, что большинство людей меня вообще напрочь не замечают. Это разные прохожие, случайные встречные, мимолетные знакомые.

Между прочим, таких невидящих людей довольно много. У нас в классе Люда с Люсей такие. Я их вечно путаю. Они смотрят на окружающих, будто сквозь оконное стекло. Их не мамы родили, а сработала современная штамповочная машина. Шлеп! Шлеп! Ходят одинаково, одеваются одинаково, говорят одинаково.

— Антоша, это ты? — по любому поводу задают они идиотский вопрос.

Так и подмывает ответить:

— Нет, это не я, это Акакий Акакиевич.

А наш отличник Гена Завадский! У него на губах вечно такая ухмылочка, словно его от моего присутствия вот-вот вывернет наизнанку. Ничего себе! Или Боря Ломик. Мне и раньше-то он был не по душе. А почему? Боря не смотрит на тебя. Боря выискивает в твоей персоне не-до-стат-ки!

Еще я совершенно отчетливо разглядел, что мама смотрит на меня заботливо и вместе с тем настороженно — не натворил ли я чего? Отец — отрешенно и устало. А мой друг Димка Стрех-нин — зазывающе. Димка всегда куда-то торопится, что-нибудь выдумывает и тащит за собой. С кем я мог' поделиться случившимся? Только с Димкой. Но как? Разве можно объяснить даже

28