Костёр 1983-02, страница 37

В узкой щели было сумрачно и дышалось тяжело. Плечи сжимали два стальных листа, ползущих по краям щели и охраняющих человека. Между ними у самой земли низенькое сиденье. Прорываясь сквозь землю и корни, тряслись стальные листы, трясся с ними и я.

По желобу сверху Аня спускала обожженные, из красной глины, трубки. Их надо уложить быстро и ровно — стык в стык. Это нужно делать одной рукой, потому что другой катишь рулон стеклоткани и укрываешь трубки.

Сиденье постоянно уползало из-под меня. Следом с шумом рушилась земля, и я боялся, как бы и меня не засыпало. С непривычки я быстро устал.

— Нельзя машину задерживать, — крикнула сверху Аня, и меня разом выдернули из канавы.

Когда трубки были уложены и бульдозер заровнял землю, Аня подвела меня к концу большой магистральной трубы. Из нее потекла мутная вода, но струйка быстро светлела и скоро стала чистой.

— Хоть пей, — улыбнулась Аня.

Сильно парило, и все с опаской поглядывали на небо. Духота не обманула проливной дождь.

У края дороги взвизгнула тормозами легковая машина. Из нее вышел начальник мех-колонны и стал оглядывать горизонт, пытаясь определить — есть ли надежда на ветерок, который сможет разогнать тучи. Модные светлые ботинки начальника быстро потемнели и приобрели оттенок лежащей у дороги красной глины. Вероятно это помогло ему принять окончательное решение. Он взял трубку радиотелефона и приказал диспетчеру отозвать с полей всех мелиораторов.

Вплотную мы забились в машину начальника и поехали в поселок.

Вскоре догнали высокого человека в непромокаемой куртке и болотных сапогах. Это был совхозный гидротехник Кузнецов. Он шагал широко, быстро — делал ежедневный

хлынул

осмотр дренажной системы. Я решил, что сильнее мой плащ все равно намокнуть не может, вышел из машины и направился вслед за гидротехником.

На пастбище трава — по пояс. Под ней в земле были уложены трубы, а сверху, — как подосиновики с красными головками, — стояли специальные водяные краны — гидранты. К ним подключалась поливочная машина «Днепр».

Поливочная машина напоминала легкий самолет с высоко поднятыми трубками вместо крыльев. Я насчитал одиннадцать машин, стоящих в ряд.

— Землю осушаем, чтобы весной и осенью можно было въехать на поле. Но если землю осушили, чтобы получить урожай, надо ее и поливать,— сказал Кузнецов. — К тому же у нас каждый четвертый год засушливый.

Мы осмотрели будущую плотину, которая перегородит речку, будущее водохранилище, насосную станцию... Торопясь за Кузнецовым, я не рас

считал своих сил и, прыгая через канаву, упал с плеском.

Когда я вернулся в поселок, в моей комнате жаром дышала печь. На столе, нахохлившись, сидела ворона. Аня кормила ее печеньем. Наклонив голову набок, ворона посмотрела на меня, увидела, какой мокрый, и отошла подальше.

Ученик Мастера

Утром машины пробовали голоса.

С лязгом завелся старенький, мятый бензовоз. Задышал тяжело, с перебоями. Подвывая, медленно начал набирать обороты.

Новенький «КамАЗ» щелкнул стартером, вздохнул, застрекотал.

У оранжевого с лебединой шеей экскаватора пускач затрещал словно пулемет. Частые выстрелы перешли в звонкий рев и: «Бух... Бух-х... Бух-х...» — задышал мощный дизель.

Заглушая всех, густым басом взревел трактор «Кировец».

33