Костёр 1983-06, страница 42
зеппе, готовясь к отъезду, укладывает в ящики шила, молотки, куски кожи, и ему хотелось плакать. — Вы меня и вправду бросите, мастер? — то и дело спрашивал он. — А ты думал, я шучу? — отвечал ему мастер Джузеппе Казаччо. —Дай бог и ты скоро уедешь. Твой отец вернется и заберет тебя с собой в Венесуэлу. Настал конец апреля. Вечерами мастер Джузеппе выходил из дому и шел в поля по усаженной акациями улочке, а с долины Фадда доносился терпкий запах трав, и фиговые деревья у окраины в закатном солнце казались вначале зелеными, а потом черно-розовыми. И мастеру Джузеппе становилось так грустно. Ничего этого в Швейцарии уже не будет, думал он. И мастеру Джузеппе чудилось, что и полевые фиалки, такие маленькие, ну совсем крохотные, и веточки дикой мяты с красивыми фиолетовыми цветами, говорят ему с обочины дороги: «Мастер Джузеппе, вы и вправду нас бросаете? Верите, что в Швейцарии вас ждут удача, счастье и тьма денег? Э, сказки одни». А потом ночью, когда он в свою дыру-окошко на крыше увидел, как звезды медленно плывут по небу, окутанные темным облачком, он прошептал: — Тоже загрустили, да? Думаете, не найдете другого мастера Джузеппе, который будет говорить с вами по ночам? Еще как найдете. Но все-таки он не уехал. Не мог он оставить родное селение и все, что окружало: деревья, цветы, звезды. В полдень, когда уехали из Минео его односельчане Антонио Райя, Чиччо Терранова и Никола Джостри, он вернулся к старому замку, от которого уцелели лишь огромный бассейн да остатки могучих стен, сел на камень, и... вдруг нащупал в сумке кларнет. А когда он его туда положил, мастер Джузеппе и сам не помнил. Он смотрел на улочки селения, сбегающие вниз по склону, поросшему травой и желтыми маргаритками, и отыскивал грустными глазами черепичные, замшелые крыши домов, где еще недавно жили его друзья, навсегда уехавшие в дальние края. Он весь вдруг словно обмяк, а ноги точно онемели. Вынул кларнет и заиграл, а что играл, он и сам не знал, звуки были печальными, как прерывистая песнь одинокой ночной птицы. Мастер Джузеппе смотрел сверху на свое Минео и думал, как много домов опустели и окна их больше уже не светятся, и ему казалось, что скоро и селение погибнет. Внезапно он перестал играть. Стало совсем темно. И в наступившей тьме ему почудилось, будто грустный мотив повторяют теперь кустики маргариток, серые эвкалипты и даже сам неразличимый вдали вулкан Этна. Перевел с итальянского Л. ВЕРШИНИН |
