Костёр 1983-08, страница 10
ления и наблюдения. И в этот момент слышу стук дизельного мотора, который то приближается, то удаляется. Кто-то курсирует по Самсоновской протоке рыбоходной. Это меня настораживает. У богодухов-ского егеря, стерегущего заказник, на катере не дизель, а два «вихря». Но они не стучат, а воют и стенают. Посторонним же лицам въезд в государственный заказник — не иначе, как по особым разрешениям. Может Алик с Колей? У них на баркасе как раз и стоит дизелек. Но они жнут камыш, и что им делать на протоке? в агая по тропе к би-аку (солнце еще не ело), я заметил что-о, замаскированное зарослях. Протиснувшись сквозь камышовую крепь, обнаруживаю пачки с солью. Причем половина из них была пуста. Вот это да! Значит, где-то рядом браконьеры орудуют? Иначе кто же? Ведь рыбная ловля нынче запрещена по всему Балхашу — сазан икру мечет. Нельзя здесь ловить рыбу. Но кто же такой, кто браконьерствует?! Тут снова из глубины памяти всплыл мерный стук дизеля. Припомнилось и другое: мои косарята (так я окрестил ребят про себя) почему-то не ложились спать, а утром я заметил свежую грязь на резиновых сапогах. Вчерашняя бы высохла. Значит, что-то делали в камышах, пока я спал, сморенный переходом из Богодуховки к берегам Самсоновского острова. Выходит, косарята?! Чушь! После ночной беседы в такое не хотелось верить. — Вы браконьеры или косари? — строго спросил я мальчиков, они как раз варили уху на бугре под кустами тамариска. Алик отвел глаза и промямлил: — Дело не в том... Мы на уху, только для себя... Дело в том, что жать камыш — тяжелая работа, на консервах не потянуть. Вот и поймали на закидушку. — Алик кивнул в сторону котелка, из которого торчал плавник, шириной в ладонь дюжего дяди. И повторил: — Дело не в том, а только для себя... Мне стало неловко. Ну, подумаешь, поймали одного-двух сазанов. Без родителей и заботливых пионервожатых ребята днюют и ночуют на совершенно необитаемом острове. И ведь не прохлаждаются, не бездельничают, а сено для буренки заготавливают. (А пачки с солью в тот момент у меня из головы вон!) Приходилось и мне жать камыш, знаю, что это такое. Конечно, рыбная ловля запрещена, даже для закидушек нет исключений. Но все же закидушка — это не сеть браконьерская, которой если перегородить протоку, то ни один икряной сазан не пройдет. Желая смягчить разговор, я спросил совсем уже не строго: — А много ли сегодня камыша заготовили? — Да не очень, — смущенно пробормотал Алик и, поглядев на угрюмо молчавшего Колю, сказал:— Вчера поздно легли и проспали до обеда. А потом жара началась. Вы ж нас не разбудили... Возвращаясь в Бого-духовку, я повстречал Николая Васильевича Тера. Он направ-лялся в камыши на свой участок. Собирался хатки ондатры поправить да ловецкие просеки прокосить. Заметив мой парус, уже как следует выбеленный ветром и солнцем, Тер свернул с привычного курса. В свою очередь, я сам взял мористее, опасаясь, что его моторка, груженная всяким промысловым снаряжением, прихватит винтом грунт, а то, чего доброго, и сядет. Заливы ведь мелководны. Тер стал расспрашивать, что я видел в заказнике. Я ему рассказал про ондатру, и он меня слушал с большим интересом, иногда, правда, посмеиваясь над моими выводами. Но при упоминании о жнецах (в разговоре я их назвал коса-рятами), он в лице изменился: — Не косарята, а шакалята они! Это ж надо, уже на Самсоновской протоке промышляют. Уже в заказнике шкодят! — Шкодят?! — Вот именно. Очень шкодливые и шакалистые пацаны! И хитрые! Колька рассказывал тебе, что он природу любит и охраняет? Вот-вот. Это он умеет. Как же, лю-у-бит... Да только ради корысти... Не одного тебя он вокруг пальца обвел. Он вот так же наговорил с три короба Михаилу Наумову, егерю, а тот ему пропуск в заказник выписал. Теперь не знает, как отобрать... Прошлой осенью эти камы-шатники даже ко мне на участок наведывались, в капканы заглядывали. Ловят потихоньку рыбу и ондатру да браконьерам сбагривают... Ха, косарята! Придумал же такое... Ты вот что: жми в Богодуховку на всех парусах да скажи Наумову, чтобы он их турнул с острова. Наверняка на протоке сеть-пятерик стоит. Я бы их и сам шуганул, да мне на участок далеко ехать, жалко на этих камышатников день терять. И мелководье там вокруг, а лодка у меня видишь как сидит... — С этими словами Тер дернул за шнур стартера, двигатель зарокотал, и вскоре его моторка растворилась среди мутных хлябей моря-озера. Я был прямо-таки потрясен сообщением Николая Васильевича, а он слов на ветер не бросает. Вот как бывает... Поставив парус, я снова взял курс на Самсоновский бархан. Заглянув в тайник, я увидел там только пустые пачки. Никаких снопов камыша для буренки я не нашел, зато обнаружил другой тайник, в земле, аккуратно вымощенный тростником, — яму для хранения соленой рыбы. Ее здесь можно упрятать больше центнера. Вот для чего жали камыш «косарята»! Разумеется, на острове уже никого не было. 8 |
